нахмурилась Ева. – А драконью кровь не гасит ничто. Ни щелочи, ни кислоты, ни морские элементы…
– Утратили знания, тупые потомки, – в болезненных стонах Гагуса послышалась некоторая удовлетворенность. – Что не сгорает в драконьем пламени, что прочнее чешуи дракона?
– Не знаю, – растерялась Ева, – вера в добро и справедливость?
– Дура, алмазы! Дракон бессилен перед алмазом! Это же основы алхимии! Сила алмазов заставит сгореть драконью кровь. Немедленная нейтрализация! Дай мне алмаз, дура!
Мы стояли в канализации, утопая в гнусной жиже, и смотрели на гигантского, бьющегося в конвульсиях слизняка, требующего брильянтов.
– Прости дружище, не при брюликах я сегодня, – развел руками Акимыч.
– У меня сережка есть на харизму, с каким-то яхонтом. – сказал я, – Яхонт это случайно не алмаз?
Ева стояла, засунув руки в карманы старого плаща, и смотрела на Гагуса.
– Ладно, – сказала она, громко и несколько театрально вздохнув. После чего вытащила руки из карманов и расстегнула цепочку на шее. – Хороший был кулончик. Плюс к привлекательности и небольшой бонус к торговле. Эх, на, жри, гадость эдакая!
Она кинула кулон Гагусу, который с удивительной ловкостью прихватил его отростком и быстро пристроил куда-то внутрь своего пузырчатого тела. Мы все замерли и смотрели на Гагуса. Гагус тоже затих, видимо, прислушивался к своим ощущениям.
Потом раздался взрыв.
Меня с головой окунуло в липкую воду, а потом впечатало то ли в стену, то ли в потолок, так что на какое-то время я, кажется, совсем немножко потерял сознание. Пришел в себя я, когда Ева с явным удовольствием лупила меня по щекам. Рядом бултыхался Акимыч, придерживаемый за шиворот Гусом. К счастью, теряя сознание, я догадался плотно закрыть рот, иначе суждено бы мне было умереть на месте от совершенной, идеальной, безупречной формы отвращения. Кое-как встал на ноги и попытался утереться, но утереться было нечем, потому что все вокруг было мокрое, склизкое и бесконечно душистое.
– Вот уж нейтрализовало, так нейтрализовало, – сказал Акимыч, глядя на бассейн, в котором булькало то, что когда-то было магистром алхимии Гагусом Химмелюгером. – Плакал наш миллион.
Ева добралась до бассейна и сейчас тыкала посохом в его содержимое.
– Косточка, старый башмак, вставная челюсть, монокль, еще один мышиный скелет, так, а это у нас что?
Ева смело сунула руку в отвратительную массу, а потом в победном жесте вскинула кулак к потолку.
В неярком свете, льющемся из люка у нее над головой, блеснул массивный ключ белого металла.
Глава 4
Дома мы расселись за столом и принялись изучать добычу. Плотный белый, слегка светящийся металл был именно бальмой. По просьбе недоверчивого Акимыча Гус лихо пробил им обеденный стол, а когда ключ выдернули обратно, никакой дырки не было и в помине.
– С какой вероятностью мы можем предположить, что это ключ от того самого Бальмового Покоя? – спросил я.
– Полагаю, что со стопроцентной, –