дверь, сам заходить внутрь не стал.
Глеб проворно подошел к стулу, опустился на него, уложив руку на железный столик с вогнутой крышкой. У другого столика, с инструментами и перевязочным материалом суетилась сестра милосердия, лицо ее скрывала повязка из марли. Гаранин глянул на ее опущенные к столику глаза и по ним узнал: «Та самая, что в полевом лазарете меня сегодня утром бинтовала».
Она приготовила все необходимое, перенесла и уложила на столик, где покоилась рука Гаранина, ножницами разрезала завязку, стала разматывать марлю. Глеб ждал ее поднятых глаз, она почувствовала это, подняла их, уперлась во взгляд Гаранина и тут же их опустила.
Этой секунды Гаранину хватило: «Узнала. Несомненно, узнала. И мало того: секунду назад, она не была предупреждена, кого к ней приведут, в глазах ее удивление».
– Кажется, вы меня сегодня уже лечили? – первым нарушил он молчание.
– Вы чересчур внимательны, ведь я лечила вас, когда глазоньки ваши были закрыты.
– Я их закрыл слишком поздно, только по вашему велению, а до этого успел вас хорошенько изучить.
– Вы ученый? – иронизировала она, не сбиваясь с рабочего такта.
– Именно. Сомаграфолог. Слышали о таком направлении? Изучаю линии женского тела.
– О, не только слышала, но и встречала. – По глазам девушки стало видно, на лице ее, скрытом маской, появилась улыбка.
Гаранин торжествовал: «Давай, покажи ей, что ты опытный обольститель! Навесь этот штамп, пусть она принимает тебя за ловеласа».
В ране что-то кольнуло, Гаранин невольно скривился.
– Тише, тише, рыцарь, самое больное еще впереди, – насмешливо запугивала она.
– Как же так получилось, что утром вы на одном месте, а вечером уже на другом? – скрывая свой конфуз за бодреньким голосом, спросил он.
– Нынешним утром вы тоже были на другом месте, но я же не спрашиваю вас, почему теперь вы здесь.
Она поглядела на него поверх повязки, на этот раз долго и проницательно. В ее вопросе и взгляде не было ничего настораживающего, но Гаранин неизвестно почему стал нервничать: «О чем это она? Намекает, мол, еще сегодня утром я был в лагере красных, а теперь вот раненый и разбитый у них? Нет… я сам себя накручиваю. А если эта особа – опытный контрразведчик? Подослана ко мне следить. Ополоумел я, что ли? Это обычная сестра милосердия».
Гаранин долго молчал, она вновь опустила глаза и продолжила делать перевязку, попутно объясняя:
– У нас заведен такой график: одну ночь мы дежурим во фронтовом лазарете, день отдыхаем и следующую ночь дежурим в городском госпитале, третью ночь мы проводим дома, а потом все повторяется вновь.
– Значит, следующей ночью вас можно застать дома? – развязно налепил себе прежнюю маску Гаранин и сам содрогнулся от этакой пошлости.
– Флирт хорош тем, господин поручик, что он не переступает границы дозволенного. – Заканчивая работу, она намеренно жестко стянула завязку, и Глеб снова ощутил