что и думать. Маккитрик брал дело последним, но это было более чем десять лет спустя после убийства. Что это означало? Босх был в замешательстве. Он не мог сказать, чего ожидал, но точно надеялся найти нечто большее, нежели имя, неразборчиво нацарапанное в формуляре больше двадцати лет назад.
– Ладно, миссис Бопре, спасибо вам большое.
– Если вы обнаружили пропажу страниц, мне придется доложить об этом мистеру Агилару.
– Не думаю, что это необходимо. Возможно, я ошибаюсь и из дела ничего не пропало. Ну, то есть как оттуда могло что-то пропасть, если после того, как я в последний раз его брал, им никто не интересовался?
Босх еще раз поблагодарил Женеву и повесил трубку, надеясь, что его попытка пошутить убедит ее не предпринимать никаких действий. Он в задумчивости открыл холодильник и заглянул внутрь, потом снова закрыл его и вернулся за стол.
Последним документом в деле был отчет по результатам проверки дела, датированный 3 ноября 1962 года. Существующий в убойном отделе порядок требовал, чтобы все нераскрытые дела через год были подняты и пересмотрены новой бригадой детективов, чтобы свежим взглядом проверить их на предмет того, что первая бригада могла пропустить. Однако на практике это делалось для галочки. Детективы не горели желанием выискивать ошибки своих коллег. К тому же у них были и свои собственные дела, которые нужно было раскрывать. Получив на проверку висяк, как именовались подобные дела, они, как правило, проглядывали материалы, звонили паре-тройке свидетелей и с чистой совестью отправляли дело в архив.
В данном случае отчет о проверке, составленный новыми детективами, некими Робертсом и Джорданом, содержал в точности те же выводы, к которым пришли в свое время Эноу с Маккитриком. Итогом двух страниц, включавших перечисление всех тех улик и основных выжимок из протоколов допроса, что и отчеты изначальных следователей, стало заключение, что у следствия нет никаких рабочих версий и перспективы «успешного раскрытия» у дела нулевые. Вот тебе и проверка.
Босх закрыл папку. После того как Робертс с Джорданом составили отчет, дело было отправлено в архив как висяк. Там оно и пылилось до тех пор, пока, судя по формуляру, Маккитрик неизвестно зачем не забрал его в 1972 году. Босх записал фамилию Маккитрика под фамилией Конклина у себя в блокноте. Потом занес туда же фамилии остальных, с которыми, по его мнению, полезно было бы поговорить. Если, конечно, они еще живы и их можно отыскать.
Босх снова склонился над столом, обнаружив, что музыка прекратила играть, а он этого даже не заметил. Он взглянул на часы: было два тридцать. До вечера еще далеко, а чем себя занять, он не знал.
Он отправился в спальню и достал с полки в стенном шкафу коробку из-под обуви. Там у него было что-то вроде личного архива: письма, открытки и фотографии, которые ему по какой-то причине когда-то захотелось сохранить начиная еще со времен его службы во Вьетнаме. Он редко туда заглядывал, но мог по памяти перечислить все содержимое коробки. Как и причины, по которым каждый из этих предметов там оказался.
На самом верху стопки лежало последнее пополнение. Открытка из Венеции. От Сильвии. Репродукция