к Жене: «Знакомьтесь, будем друзьями».
– Пойдем, доча.
Зенитки бухали яростно и непрерывно.
Такого еще не было. Ни за месяцы войны, ни за всю историю города. Сотни вражеских самолетов шли волна за волной, тысячи бомб обрушились на Ленинград.
Через сутки массированный налет повторился. Последствия были еще ужаснее. Пять часов кряду пылали бадаевские склады. Черные холмы и горы, зловеще подкрашенные снизу багровым и желтым, вздымались, разбухали, клубились, расслаивались тяжелым жирным дымом. Пахло горелым зерном, жженым сахаром, пережаренным маслом.
Главные продовольственные запасы города обратились в дым, впитались в землю, а путь на Волхов уже был перерезан, враг блокировал Ленинград со всех сторон.
Телефон
Третьего дня позвонила Нина: – Мама? Это я. Ты не волнуйся… Отец, человек строгих правил, приучил детей, даже взрослых, к одиннадцати вечера быть дома.
– Опять дежуришь?
– Уезжаю, мама.
– Как? Куда?!
– С той же командой, – намекнула Нина. Значит, на окопы.
– Без еды, без вещей? Доча!
– Разъединяю, – вмешался непреклонный голос телефонистки.
– Так куда же ты, Нинурка? Молчание в ответ.
Каждый день, придя из школы, Таня спрашивала о Нине и Мише. Ни писем, ни телефонных звонков. И вдруг 16 сентября – только вошла, разделась – частая, требовательная трель. Таня подбежала к настенному аппарату.
– Ниночка?!
– Номер семьдесят семь – ноль – три? – скороговоркой проверила соединение телефонистка.
– Да, семьдесят семь – ноль – три.
– Ваш номер отключается.
– Что? – не поняла, растерялась Таня и передала трубку маме.
– Алло, слушаю!
– Ваш номер отключается, – повторила телефонистка.
– Как отключается? Надолго?
– До конца войны.
Аппарат звякнул в последний раз и умолк.
– Как же Нина даст знать о себе? – ужаснулась Таня.
Через два дня узнали от Жени, что Нина в Пушкине.
Мама схватилась за сердце:
– Там же они!
Отступление
В парке бывшего Царскосельского лицея, где учился когда-то великий поэт, уже занимали огневые позиции немецкие батареи…
«Мессершмитты» носились на бреющем, били из пушек, строчили из пулеметов по всему живому.
Нина с подругой бежали с отступающими войсками. Машины и повозки переполнены ранеными, перегружены военным скарбом. Проси не проси – некуда посадить. Вдруг рядом притормозила трехтонка с брезентовым кузовом. Молодой парень, белокурый, белозубый, пригласил:
– Эй, девица-краса, золотая коса!
Коса у Нины и в самом деле была золотой, прекрасной.
– Залезай с подружкой! – Шофер жестом показал на кузов.
Но тут из-за леса выскочили два немецких истребителя. Шофер выжал газ до упора и бросил машину вперед.
– Во-оздух! – запоздало закричали командиры. Девушки нырнули в придорожную канаву, вжались