Гипнотизер. Реальность невозможного. Остросюжетный научно-фантастический роман-альманах из 6 историй
здание. В таком виде оно находилось давно, и на третьем этаже среди исчерканных граффити успела прорасти березка. За пустырем тянулась деревенская улочка с потемневшими рублеными избами и грунтовой дорогой вместо тротуара. Беспорядочная груда дров высилась прямо посреди дороги, и они обходили ее по зарослям крапивы и лебеды. Далее следовал еще один поворот, и путешественники опять обнаруживали себя на опрятным проспекте с магазинами, кафе, фонтанами и новенькими лавками. Над всем этим великолепием сияли золотом купола недавно отреставрированной церкви.
Ромашов не был знатоком собственной страны, ориентировался куда лучше в окрестностях Лондона, чем за Уралом. Однажды на конференции кто-то упомянул, что ездил по обмену опытом в Красноярск, и тогда это показалось ему ужасно далеко, на самом краю света, где вечные снега, закутанные в меха бородатые охотники и волки, воющие по ночам. К своему стыду, Женя и Иркутск представлял себе большой деревней, и сейчас совершенно растерялся, осознав, что живет в удивительной и огромной стране. Шагая по старому Иркутску, он поймал себя на мысли, что этот город по-настоящему не оценен соотечественниками. Они предпочитают открывать экзотическую Камбоджу или бюджетную Турцию, а ведь дома их ждут совершенно потрясающие уголки.
Осмотрев окрестности и выпив квасу из бочки (такие в Москве остались только на старинных фотографиях), они зашли в исторический музей, где у Ромашова была назначена встреча с научным сотрудником. Худощавая женщина с короткой стрижкой и горящим энтузиазмом взором охотно поделилась с ними собственными изысканиями. Имена иркутчан – ветеранов Великой Отечественной войны были ей прекрасно известны. Знала она и про Эрдынея Саэрганова.
– Эрдыней Галсанович был очень колоритной личностью, – рассказала она. – Он ушел на войну добровольцем и, поскольку был метким охотником, его сразу определили в снайперы. Товарищи прозвали его «Шаманом», потому что парень, несмотря на молодость – в 1941 году ему исполнилось всего 19 лет – был невероятно удачлив. Эта необъяснимая везучесть, конечно, помогала ему выжить на фронте, но еще и породила опасную в атеистическое время славу «колдуна», за что начальство Эрдынея не жаловало. Несмотря на огромное количество побед, гораздо больше, чем у его коллеги снайпера Василия Зайцева, Саэрганов так и не был представлен к звезде героя, да и медалей у него немного.
– А что вы скажете о его сыне, Василии? – поинтересовался Евгений. – И как с ним можно связаться? С ним или с другими потомками Саэрганова. Мы были бы рады адресу или любым иным контактам.
– К сожалению, о потомках Эрдынея мне ничего не известно, – замялась сотрудница музея. – Вы писали, что ваш дед служил с Саэргановым и вы восстанавливаете историю семьи, но увы, помочь ничем не могу. Деревню Ендуково, где жили родственники Эрдынея, расформировали еще при Хрущеве, а старый квартал в Иркутске с домом Василия Эрдынеевича снесли в 2003 году. Куда он после этого