приличной воздержанности юной девушки, о моем былом намерении лишь приближаться к его границам, не пересекая их. Забываю об отсутствующей за ненадобностью контрацепции, в конце концов.
Любимый пассивен в движениях, но отвечает на каждый мой поцелуй, каждое прикосновение, одобряя меня в моем очевидном намерении. А мною руководит лишь потребность потушить, ослабить огонь в моих жилах о его прекрасное и прохладное тело. Раствориться в нем, уничтожить дистанцию между нами. Я слышу громкие звуки, они неконтролируемо покидают мою гортань. В нежелании потерять остроту ощущений я запрещаю разуму попытки вмешиваться, оценивать и полностью погружаюсь вниманием в мое тело. Но не только тело проживает широкий спектр ощущений. Моя душа празднует этот момент «сейчас», не заботясь о том, что было и что будет, не интересуясь целесообразностью и последствиями происходящего. Я воспринимаю наши души и тела слитыми воедино.
Слезы струятся из моих глаз, но это другие слезы. Это слезы от распирающего меня экстаза и благодарности за переживаемое. Мыслей нет, лишь невиданные ранее чувства. Вдруг ничто не важно: ни то, что было, и ни то, что будет. Есть лишь абсолютное и великолепное «сейчас».
Просто спроси…
Мы все так же на диване, глаза в глазах, рука в руке. Я укрыта тонким одеялом, обычно живущим на основном спальном месте этого дома. Бэн принес мне большой стакан прохладной воды из-под крана, напился сам, в остальном мы не покидаем нашу позицию на большом диване напротив друг друга.
– Прости меня, пожалуйста, Алиа.
Мой внутренний наблюдатель радостно ухмыляется.
– Замечательно. Дар речи восстановлен, – комментирует он.
– За что? – интересуюсь я и вижу, что ответ на этот очень простой для меня вопрос нуждается в его размышлении.
– Ты плачешь… Я не знаю точно, какие эмоции вызывают в тебе эту грусть и как они коррелируют со мной, моей ролью в твоей действительности и с моим незапланированно долгим отсутствием… Я очень хотел бы понимать все это. А главное, мое искреннее желание состоит в том, чтобы со мной были связаны твои радости, а не твои печали.
Как я соскучилась по этому особенному стилю в духе Эбенэр, когда в ответ на простой вопрос вместо такого же простого земного ответа как, например, «извини, что ни слова не сказал тебе, что собираюсь исчезнуть и, может быть, вернусь лишь несколько месяцев спустя» приходит развернутый ответ в совершенно неожиданном ключе.
– Понимать легко, просто спроси меня.
Я произношу слова, а из глаз снова начинают течь слезы. Где пряталась эта влага все эти недели и месяцы? Почему она не израсходовалась?
– Знаешь, есть много того, что я хотела бы понимать или просто знать. И я тоже искренне желаю быть всегда поводом для твоей радости и … – Голос прерывается. Эти ненужные слезы перекрывают горло.
Бэн берет мою руку, подносит каждый пальчик к своим губам, а затем