побывать и в гораздо более странных для судна местах), и парнишки с «Корнуолла» пожелали мне приятного плавания. Их пожелание полностью осуществилось.
Загрузившись в Грейвсенде припасами, я оттолкнул лодку от берега, отдался течению и закурил сигару. Вот теперь я почувствовал, что начался Путь. Пришло не испытанное ранее ощущение свободы и новизны, и оно длилось до самого конца путешествия. Подобное ощущаешь, впервые готовясь идти куда-нибудь с рюкзаком на спине, или отплывая в одиночку в долгое плавание на парусной лодке.
Но пеший поход ограничивают моря и реки, а движению парусной лодки кладут пределы мелководья и берега; тогда как я был в байдарке, на которой можно было грести или плыть под парусом, тащить ее или везти по суше, отправившись хоть в Рим, а если бы я хотел, то хоть в Гонконг.
Ветер снова был попутным, и я поднял парус. Плесы стали шире, а вода солонее. Я хорошо знал эти места, так как однажды провел около устья Темзы две недели на парусной лодке. Как и сейчас, в одиночестве, с собакой, картой, компасом и холостяцким чайником.
Мимо прошел новый пароход «Александра», который ежедневно курсирует из Лондона. Его палубы с высокими террасами были заполнены народом, и толпа громко приветствовала «Роб Рой», ведь наше плавание попало в газеты.
Земля по сторонам постепенно исчезала в бледной дали, а вода уже стала более морской, чем речной. Около Нора мы вошли в большую стаю бурых дельфинов, или морских свиней.
Я и раньше часто встречал этих безобидных и игривых созданий, но никогда прежде не был от них так близко. В маленькой лодке они почти не обращали на меня внимания. Байдарка покачивалась на волнах, и дельфины подходили так близко, что их можно было достать веслом. Но задевать их мне было незачем, к тому же один взмах хвоста мог бы перевернуть меня с лодкой вверх тормашками.
После приятного парусного перехода вдоль пляжа к Саутенду ветер изменился, налетел проливной дождь и пришлось встречать бурю, сжать зубы и, взявшись за весло, грести до Шоберинесса, где я собирался остановиться на день или два в лагере Национальной артиллерийской ассоциации, которая впервые устроила сборы добровольцев для призовой стрельбы.
Артиллеристы приняли нас с величайшим радушием. Поскольку в лагере были свободные места уехавших в отпуск офицеров, я вскоре удобно устроился. Лагерь размещался на мокром поле, но приехавшие из Йоркшира, Сомерсета или Абердина рослые парни весело месили грязь в толстых ботинках, а потом пели у костра под моросящим дождем. Это были правильные добровольцы. На следующий день им предстояло управляться с 68-фунтовыми орудиями и бить по мишеням.
Ветер к тому времени усилился до штормового, и представилась возможность для испытания лодки в бурю. Я отгреб за мыс, где лодка меньше пострадала бы от выбрасывания на берег в случае опрокидывания, и где «Роб Рой» был бы в безопасности, пока я мог сбегать переодеться после