он запаниковал. А тот уже устал бить по воде руками, да и Димка, описывающий круги вокруг Кирки, начал уставать.
– Кирюх, давай за меня цепляйся, я тебя спасу, – Димка сам не понимал, как он это будет делать, но сейчас важно было помочь брату, спасти его. Глаза обоих мальчиков были полны страха, но Димка старался придать бодрость голосу.
– Давай! Доверься мне! Я тебе помогу!
Кирка из последних сил зацепился Димке за плечи, и они оба тотчас же на несколько секунд ушли под воду.
И вдруг послышался плеск и лай.
Это был Сашка!
Димка в три раза энергичнее заработал руками и ногами. Кирка так сильно вцепился в него, что Димка не двигался с места. Но Сашка подплыл еще ближе, и Димка смог зацепиться за шерсть овчарки.
– Кирюха, мы спасены, – кричал он, – держись за Сашкины уши.
Кирке стоило немалых усилий отцепиться от брата и довериться псу.
Уже на берегу он обрел, наконец-то, голос.
– Спасибо, брат. И тебе, Сашка, спасибо! Вы меня спасли!
Пес преданно смотрел на братьев. «Спасибо за доверие», – читалось в собачьих глазах.
«Лёва, ты не один!»
Вероника Воронина
Однажды моя соседка – женщина за пятьдесят – именно такими словами попросила звать через стену ее песика. Тот тоскливо подвывал днями напролет, оставшись один.
Лёва был карликовой таксой. Рыжевато-коричневый, общительный и очень подвижный, несмотря на коротенькие лапки. Я часто видела их с Галиной – так звали его хозяйку – гуляющими во дворе. Они были под стать друг другу – оба живые и непосредственные, приземистые и шустрые.
Бывало, встречая меня на улице, Галина подходила и доверительно заговаривала так, словно мы только что расстались. У нее была манера общаться естественно и очень лично, без социальных условностей. Когда мы знакомились, она даже отчество свое не стала называть: «Просто Галина, без формальностей».
Сначала меня удивила ее манера делать соседское общение настолько личным, а потом я оценила эту непосредственность и открытость среди обычной отчужденности едва знакомых людей. Так что скоро я стала получать удовольствие от наших коротких случайных встреч.
Видясь во дворе, мы обсуждали то погоду, то местные новости, а чаще всего милого Лёву, проворно семенящего поблизости на коротеньких лапках. От радости, что его взяли гулять, он лаял и гонялся за голубями.
И вот Галина обратилась ко мне, когда мы очередной раз столкнулись в общем коридоре у наших дверей:
– Ну что, мой-то опять грустил сегодня без нас? – начала она как обычно без предисловий.
Так оно и было. Компанейский и общительный песик тяжело переносил одиночество. Я через стену слышала его жалобное поскуливание и подвывание. Маленький Лёва плакал, совсем один в большой пустой квартире.
– Стучите в стену и кричите ему. Тогда он перестанет скулить, – попросила Галина.
– Что кричать-то? – удивилась я.
– «Лёва, ты не один!» Он же от одиночества плачет. А так услышит