ответил Ведмурд.
– Перун не всегда забирал жизнь, порой он отнимает лишь огненный пояс, ― возразила княжна, и, казалось, её губы дрогнули в лёгкой улыбке. ― Как мечтала я, что ты будешь свободен от своего служения, и я стану для тебя важнее огня. Но чаянье моё сбылось, когда я уже не могу насладиться его плодами. Так пусть мои дети вкусят радость пребывания рядом с отцом.
Воин положил руки на свой торс и не увидел на нём огненного пояса. Он заревел, как раненый зверь, испугав бредущие мимо души.
– Я не смогу жить таким, ― сказал он. ― Мой огонь ― это моя суть, моя жизнь, мой дар. Я будто калека без пламени Перуна.
– Всему своя цена, Ведмурд, ― проговорила княгиня, которая до этого стояла безмолвна. ― Я вверила тебе свою жизнь и не жалею об этом. Возвращайся к детям ― твоим и моим ― и защити их. А мы будем смотреть на вас отсюда.
Мужчина попытался сделать шаг вперёд, прикоснуться к своей княжне, но сколько бы он ни шёл вперёд, жена не становилась ближе. Она лишь улыбалась своей светлой улыбкой и с большой любовью смотрела на него.
Шаг, ещё шаг… и вдруг Ведмурд очнулся от страшного жжения в горле и невозможности вдохнуть. Закашлявшись, он пытался избавиться от нестерпимого распирания в груди, но не мог сделать ни вдоха. Вдруг знакомый запах проник внутрь его и позволил сделать вдох.
После этого воин хотел открыть глаза, но почувствовал, что они тоже занесены пеплом. Рядом с собой он услышал голос старца. Он показался ему знакомым, но не настолько, чтобы вспомнить, кто это.
И так много раз проваливался он в небытие. Образ княжны с каждым разом становился всё дальше. Уже не были видны очертания её губ и тонкий стан, нежные руки слились с силуэтом, лишь глаза неотрывно смотрели и дарили свет. В её взгляде смешались боль невозможности совместного бытия с радостью от пребывания мужа в Яви рядом с детьми.
Старец часто подходил к спасённому, менял повязки на глазах, растирал грудь, смазывал ожоги, покрывавшие почти всё тело. О том, что происходит снаружи его избы, он не думал. Внешний мир жил своим чередом, а в избе боролись жизнь с тленом и человек ― со своими желаниями.
Иногда старик недовольно ворчал себе под нос:
– Всё он уйти хочет, всё о ней думает. Сколько я трав перевёл, сколько обрядов сотворил, а он всё на ту сторону смотрит. Неужто жена дороже жизни? Хорошо, что уберегли меня Боги от такого помешательства.
Глава 8
Противники
Княжич тем временем мчался навстречу своему отцу. Покинув Демида вместе со своей беременной женой, он гнал коня к границам княжества, где восходило Солнце. Помня слова воеводы-предателя о засаде на пути войска своего отца, он свернул с основной дороги и надеялся успеть предупредить отца.
Жалел о том, что не обладает даром связываться с родными на расстоянии. Думал о воинах-перебежчиках, которые открыли ворота его града неприятелю, о поверженной обороне, о судьбе жителей, если войско отца пропадёт и не поспеет на выручку своему люду.
Душа его болела о лю́бой княжне, о наследнике, о матушке