студента? Семь дней! – он качал головой. – За нанесение побоев, – передразнивал, неслышно бормоча губами, – умеют выражаться господа, недаром повыучивались в университетах заумным словам. А что я сотворил? Ну, врезал этому! Побои, побои! Семь деньков в каталажке, семь!» Злость душила Егора. Не покажешь же господам судьям свое недовольство, не то за неуважение еще денечков накинут, а это ему не к чему, и так хозяин бани будет недоволен, неровен час выставит за дверь, а дома молодая жена. Ох, плохо все, плохо.
Неделю назад Егор, служащий в банях Соловьёва, устроил потасовку со студентом Смирнитцким. Особой– то причины и не было, слово за слово, и в дело пошли кулаки, а Емельянов – человек горячий, становился невоздержанным, когда задевали. Хозяин ему работу дал за исполнительность и за то, что не потреблял проклятого зелья, даже разрешил жить при банях.
Вчерашним днем Егор должен был явиться в съезжий дом для отбытия наказания, но накануне, неожиданно с досады впервые загулял перед недельной отсидкой и явился только вечером следующего дня после напоминания околоточного Степана Андреевича. Да и то только часов в десять пришел в управление второго участка, где был посажен в камеру после заполнения необходимых при этом бумаг. Егор был возбужден, глаза бегали и все твердил, что жена проводила его и сидит в коридоре, но сей факт полицейских не интересовал, а вот волнение взяли на заметку.
А наутро в Петровском парке на берегу речки Ждановки заметили плывущую одежду, когда же достали, обнаружили утопшую женщину крепкого сложения, по виду лет двадцати, которая была опознана присутствовавшими при осмотре, как Лукерья Емельянова. При вскрытии тела в анатомическом театре выяснено, что смерть последовала в результате удушения, только потом брошено в речку, дабы усмотрено было самоубийство.
Иван Дмитриевич стоял у окна и опирался на подоконник, окидывая рассеянным взглядом раскинувшуюся перед ним Офицерскую улицу. Сентябрь выдался в этом году солнечным, осень не спешила вступать в свои права, петербургская слякоть была впереди.
Начальник сыска повернулся и сел за рабочий стол, начал внимательно просматривать новые распоряжения обер– полицмейстера.
– Иван Дмитрич, – прилизанная голова помощника заглядывала в открытую дверь, и, как всегда, без стука, – на Ждановке утопшую выловили, сперва показалось, что себя сама жизни лишила, но доктор говорит иное, помогли женщине.
– Хорошо, – встал из—за стола, – проедемся в анатомический театр, поговорим с доктором. Сейчас спущусь.
Через полчаса Путилин стоял с нахмуренным лицом около металлического стола, на котором лежало тело молодой красивой женщины.
– …после пребывания в воде след от тонкого шнура на шее потемнел, – объяснял медик, – в легких не найдено воды, а это означает, сперва женщина была задушена, а уж потом брошена в воду…
Только на улице начальник сыска надел шляпу.
– С чего