знакомых?
– К сожалению, ему не нравилось вспоминать о родных и меня сложилось впечатление, что он лишился отца и матери в детстве, воспитывался в чужой семье.
– От чего складывалось такое впечатление?
– Так у него всегда тускнел взгляд, и он старался уйти от вопросов о детстве.
– Ты знаешь, где он хранил документы, письма?
– Вот в этом бюро, – она указала на стоящий в углу предмет мебели, ключ всегда носил с собою на цепочке.
– Я тебя больше не держу.
Варвара поднялась и пошла к выходу, остановилась, словно хотела что—то сказать, но передумала и двинулась дальше.
– Я надеюсь, что сия девица смогла пролить хотя бы толику света на исчезновение Афанасия Петровича? – спросил Иван Егорович, войдя в кабинет после ухода Варвары.
– Да как Вам сказать, – произнёс начальник сыска, – не то, чтобы дело стало яснее, но и тумана не прибавилось, – он поднялся со стула и остановился у бюро, вопросительно посмотрел на владельца дома, то понял взгляд Путилина и повернулся к нему спиною.
– Мне не хотелось терять такого постояльца, – хозяин делал вид, что смотрит в окно, а сам украдкой косил глазом на сыскного начальника, доставшего из кармана связку то ли ключей, то ли каких—то железных загогулин. Одно движение и первый ящик открыт.
– Трудно сказать, – Иван Дмитриевич перебирал бумаги, – но я все— таки надеюсь на счастливый исход данного дела.
Писем было немного и большинство не с лестными словами в адрес секретаря консистории, препятствующего бракоразводным делам. Два письма были от бывших священнослужителей, лишившихся сана по требованию господина Комарова. И ни одной бумаги касательно родных.
Третий ящик удивил и внес некоторое замешательство в голову начальника сыска: там лежали два паспорта на разные фамилии, но что интересно с одним и тем же местом рождения – город Нижнеудинск Иркутской губернии. Иван Дмитриевич просто застыл мраморной статуей, мыслей не было, только напряженный взгляд остановился на паспортах. Там же лежала пачка банковских билетов в крупных купюрах.
Остальные ящики больше ничем не смогли удивить, как и все остальное в кабинете.
Гостиная оправдывала свое название, в ней не было ничего лишнего, ни одной вещи, которая бросалась бы в глаза своей несуразностью и которая была бы здесь лишней.
– Прошу прощения, – Путилин обратился к владельцу дома, – за то, что Вас задержал, но хочется докопаться до истины.
– Я понимаю, поэтому рад помочь.
– Разрешите откланяться, – наклонил голову, – служба.
– Да, да, если еще чем—нибудь могу помочь, то милости прошу. Мои двери всегда для Вас открыты.
– Благодарю, при случае непременно воспользуюсь Вашим приглашением и Вас милости прошу по надобности.
Жуков со списками в руках томился в ожидании прихода начальника, то и дело пробегая глазами по маленьким буковкам написанным каллиграфическим почерком.
– Доброе утро, Иван Дмитрич, – произнёс