азиатских шершней я знаю, есть такие, но их не так много, чтобы вымерли все пчелы…
– Тем не менее они вымерли.
– Почему вы говорите, что в этом виноват я?
– Сейчас объясню. У меня провалы в памяти из-за лекарств, которые я принимаю, чтобы не пить. Но я точно знаю, что все началось с того пресловутого сеанса «перспективного» гипноза. Помнишь тот день, когда ты выступал на барже «Ящик Пандоры» с шоу Опал?
– Как же не помнить!
– Помнишь, как ты вызвал на сцену блондинку в черной кожаной куртке, чтобы она заглянула в будущее?
Шум на улице становится оглушительным, и Рене-63 приходится почти кричать, чтобы Рене-33 его услышал. Тому тоже приходится говорить громче.
– Не вижу связи…
– Квантовая физика учит, что наблюдатель модифицирует наблюдаемое. Достаточно увидеть будущее, чтобы его изменить. Та блондинка увидела будущее – и изменила его.
– Если причина во мне, то мне и искать противоядие. Что я могу сделать, чтобы всему этому помешать?
– Хотел бы я знать! Сейчас у меня не вполне ясная голова. Мне уже не до путешествий во времени, стало трудно сосредоточиться. От лекарств и спиртного у меня мутится рассудок, но я не могу обходиться без того и без другого. Раньше сигарета помогала мне яснее мыслить, но и этот целительный эффект остался в прошлом.
– Тем не менее мы беседуем.
– Ты – единственный, кто способен до меня достучаться. С некоторых пор я уже не могу открывать двери бессознательного.
– Скажите, что я могу сделать!
Рене-63 закрывает окно. Становится еще жарче, зато не так шумно. Он закуривает сигарету, раздумывает и, наконец, говорит:
– Как я говорил, я входил в круг людей, искавших способ положить конец этой беде. На нашем последнем совещании была упомянута книга, которая могла бы повлиять на время.
– Книга?! Что за книга?
– Я помню только название: «Пророчество о пчелах».
9
По привычке Рене отматывает немного туалетной бумаги, так же машинально спускает воду, идет в ванную и моет руки. Перед ним зеркало.
ЧТО Я СДЕЛАЛ?
За первым вопросом автоматически следует вопрос:
КТО Я ТАКОЙ НА САМОМ ДЕЛЕ?
Он брызгает себе в лицо водой, трет щеки. На ум приходит фраза, которую он часто слышал от отца: «Чтобы понимать будущее, надо помнить прошлое».
Как я до этого дошел?
Он был робким ребенком, средним учеником, его ждала скучная, спокойная жизнь по примеру родителей, прививших ему вкус к знаниям. Пенелопа, его мать, преподавала точные науки. От нее он усвоил, что познание научной истины сродни полицейскому расследованию. Эмиль, его отец, учитель истории, передал ему страсть к исторической правде, которую считал актом справедливости.
Обоим была близка мысль, что наука и история не могут не изумлять.
Но школьные учителя требовали от него только запоминания имен королей, названий рек и сражений, дат, столиц. Все это