злом, проникавшим в умы и сердца наших предводителей и обращавшим их против нас, но, хотя я видела все собственными глазами, это не могло унять тоску. Кисия, с ее густыми зелеными лесами, влажным воздухом, единственной луной и незнакомой пищей, не могла заменить степи.
– Ты ведь тоже этого желаешь? – спросил Гидеон, когда я ничего не ответила.
Он умолчал о том, что не мог рисковать и оставить капитаном того, кто не верит в его замысел. Рах был тому подтверждением.
– Нам нужен безопасный дом, – продолжил он. – Нам нужно выжить. Приспособиться. У себя дома мы вымираем, Дишива, вымираем. Наш образ жизни, наш народ, наша честь – все, что сделало нас великими, станет нашей погибелью, если мы не сможем измениться.
И снова смутное ощущение присутствия Раха. Несгибаемого и не желающего меняться.
Гидеон зашагал по комнате, под тяжелой поступью потрескивали камыши. На менее высоком человеке его шелковый плащ тащился бы по полу, но на нем он беспокойным морем плескался у лодыжек.
– Нам придется сражаться за новую родину, иначе для нас не останется места в этом мире. Иначе левантийцы станут воспоминанием, наши рощи превратятся в пыль, а боги будут забыты. – Он развернулся ко мне, сжав руки за спиной так, что рукояти сабель на бедрах стали еще заметнее. – Скажи, могу ли я рассчитывать на тебя? Хочешь ли ты сражаться за будущее, в котором наш образ жизни будет сохранен и продолжится, а не сгинет на ветру перемен? Если не можешь, я выберу кого-нибудь другого.
Он обладал завораживающей манерой речи, бравшей за душу и сжимавшей сердце, и в порыве чувств я сложила кулаки в приветствии.
– Я с тобой, гуртовщик. Для меня и моих Клинков будет честью защищать тебя.
– И госпожу Сичи. Она просила женскую стражу, а я доверяю тебе более всех остальных.
– Это честь для меня. Однако, не в обиду тебе, гуртовщик, я думала, что мы ищем императрицу Мико, чтобы ты мог на ней жениться. Возможно, я просто не поняла, как устроено их общество.
– Нет, все верно, но… – Он остановился и кивком подозвал меня ближе. Молчание только подчеркнуло, что за дверью ведется разговор на чужом языке.
Вблизи его дыхание пахло вином, под глазами залегли темные круги.
– Брак с Сичи Мансин – это фундамент, на котором построен мой союз с кисианцами. Мы получаем нашу империю, они получают нас, а через семейные связи госпожи Сичи – могущество, которого лишил их император Кин. Поэтому так важно, чтобы ты охраняла ее.
– Она желает этого брака?
– Да.
Я кивнула, и он отошел назад.
– Их общество древнее и сложно устроенное, оно основано на постоянно смещающемся балансе сил и фамильной чести. За несколько дней понять его невозможно. Но мы должны уважать их традиции, если хотим, чтобы они уважали нас.
– А императрица Мико?
– На нее у нас другие планы.
Он говорил небрежно, но зловещие слова предвещали пропавшей императрице недоброе.
– Завтра мы