Болота после осушения превращаются в землю – становятся твердой почвой под ногами, а по велению царя в одночасье превращаются в мощные гранитные набережные, улицы, дома и дворы. «Тьма лесов» – дикая природа исчезает, вернее, замещается рукотворными объектами. Перед нами возникают превосходные городские сады и парки, вспомните тот же Летний сад!
Наводнение 1824 года
Но Пушкин знает – жива дикая природа, таит она в себе неведомые силы: в одночасье во время бури 1777 года Летний сад превратился в свалку вырванных с корнем деревьев. Заново обустроенный, сад вновь подвергается испытанию на прочность – наводнение 1824 года как раз и описано в стихотворной повести.
И пеной разъяренных вод.
Но силой ветра от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. Пред нею
Все побежало, все вокруг
Вдруг опустело – воды вдруг
Втекли в подземные подвалы,
К решеткам хлынули каналы,
И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружен.
Вернемся к истории возникновения Петербурга. Пушкин точно подмечает нереальность появления большого каменного (гранитного) града в диком, забытом месте, точно названным поэтом даже не домом, а «приютом убогого чухонца». Заметьте, что «приют» – место для временного обитания, тогда как город строится навечно. Для Александра Сергеевича, как и для всего мира, появление здесь города – чудо, диво. Город не буднично построен, он «вознесся пышно, горделиво». Новая столица Империи не просто богата и красива: перед ней меркнет Москва – город особой для Пушкина любви. Новый город – это символ победы над стихией, выраженной в природе, и над старым московским царством. У Пушкина творец города Петр I не просто обуздал реку и одел топкие низкие берега в гранит, но построил новый неведомый старой Руси мир – назло надменному соседу прорубив (какой сильное выражение!) окно в Европу. Поэт, как никто другой, видит божественное провидение в появлении на берегах Невы нового города, ведь даже небеса здесь особенные – золотые.
Век правления Александра I дал миру многие известные петербургские памятники архитектуры стиля классицизма. К моменту написания пушкинской поэмы архитектор К.И. Росси, мастер городских ансамблей, уже построил арку Главного штаба, здание Сената и Синода. Но колонна на Дворцовой площади еще строилась. Квартал от Зимнего дворца до здания Сената и Синода сформировался, как и вполне законченным был ансамбль Стрелки Васильевского острова с Биржей и Ростральными колоннами.
«Строгий, стройный вид» Петербурга вполне определился, петровская столица Империи – военная столица, поэтому строгость