отправился пасти стадо, сокрушаясь, что не дождался Главу. С ним отправился и Олив, хотя Кама пыталась спихнуть меня. Но, какая от меня польза, если на стадо нападут волки?
Едва мы с хозяйкой успели разгрузить воду, пришлось отправляться встречать Главу, который, как раз, въезжал в селение. Моему изумлению не было предела – Главой оказался богундец, который руководил караваном, из которого меня забрал Аста. Ну и хорошо – подтвердит, чей я раб, и отправит в столицу!
Глава привез с собой несколько телег с разным добром, и немного рабов – остальных продали.
Начался пир, в честь возвращения Главы племени. Дикари уселись у костров, на которых жарились, варились и парились бараны. Богундцы ели, пили, пели, плясали, и толкали речи,восхваляющее Главу и великого хана Асту. Рабам тоже разрешили присутствовать – позади свободных граждан, которые, время от времени, кидали нам объедки.
Ко мне подсела дочка Камы и Греца, десятилетняя Мия. Она с интересом меня рассматривала, потрогала мои волосы, сказала, что помывшись я стал хорошеньким, и неожиданно предложила:
– Будешь моим мужем?
От неожиданности, я подавилась вином.
– Не сейчас, а когда мне исполнится четырнадцать! – уточнила девочка.
Я тоже ее рассмотрела— высокая для своих лет, и здоровая, как молодая лошадка.
– Я же раб! Как могу на тебе жениться? – смогла, наконец, ответить я.
– Выкуплю! – тряхнула головой Мия.
– Есть же свободные парни! Можно выбрать! – продолжала упираться я. Не могла же сказать, по какой причине жениться нам невозможно…
Мия вздохнула и объяснила. Она единственный ребенок Камы, значит, велика вероятность, что и у Мии будет мало детей, или не будет вообще. Поэтому, в жены девушку не возьмут, а только в наложницы, как дополнение к жене. Наложницей Мия быть не хотела – у них меньше прав и влияния, чем у жен.
– Женишься на мне? – опять спросила Мия, и мне пришлось согласиться – это еще не скоро, а расстраивать девочку не хотелось.
Но, что бы избавиться от ее общества, я, потихоньку, уволоклась в свою сараюшку. Спала плохо – надо было охранять дрова, а главное, лошадь. Теперь я очень боялась, что с ней, что- нибудь, случиться. И я просто дремала, под звуки богундских песен – как всегда, дикари пели у костров.
Утро началась позже, чем вчера, но более тяжко. Сначала отправили убирать последствия вчерашнего пира, вместе с другими рабами – таскать тяжелые котлы, убирать мусор и мыть золой посуду. При этом, все, даже рабы, норовили на меня наорать или пнуть – я была самая слабая. Я огрызалась, и даже, толкалась в ответ, пытаясь отвоевать место под солнцем.
Вернулась в хибарку, едва волоча ноги, и тут же новое указание – вытрясти ковры из "шатра" Камы.
Посмотрела, как устроено внутри жилищ богундцев. Очень просто – на стенах ковры, на полу тоже, и на них раскиданы подушки. "Комната" от "комнаты" отделены занавесками. И все. Готовили богундцы на улице, на простеньких очагах из камней. Ели там же.
Мне велели заняться напольными коврами, которые, как оказалось, устилали пол в несколько