ты модного направления феминисток? – удивился.
– И тут мимо, просто пока не встретила своего человека, да и я говорила, я замужем за работой, – улыбнувшись, отклонившись на сиденье, и глубоко вдохнула, мысленно молясь, чтоб допрос закончился.
Он не отставал.
– Не верю, что до сих пор тебе не встретился хороший парень! Ты же вся положительная, к тебе должны притягиваться толпы отличных ребят.
Я засмеялась в голос:
– Ах, так вот почему ты меня чурался все эти годы!
– Ты ошибаешься, малышка, – стал говорить тише. – Ты мне с детства нравилась, раздражала прилично, особенно когда настучала моим родителям, что мы бегаем по гаражам, – высказал он с обидой в голосе.
Я захохотала. Помнит же. А мы были совсем детьми.
– Но, определенно, ты мне нравилась.
– Ты никогда не давал этого понять, – я старательно искала пылинки на своих коленях.
– Ты была зазнайкой, холодной, неприступной, – он развернулся всем телом ко мне и продолжил:
– Сегодня ты очень меня удивила, с тобой так просто, так легко.
– Разочарован? – смущенно поинтересовалась я и тоже развернулась к нему. Наши колени соприкоснулись.
– Очарован!
Он медленно наклонился, не прерывая со мной зрительного контакта, завораживал словно заклинатель змею. Его губы приближались к моим медленно, поддразнивая. Меня окутало запахом шоколада. Антон замер в тот момент, когда я наполненная его дыханием, ощутила физическую потребность в совершении главной ошибки моей жизни. Я прикрыла глаза и подалась вперед, смыкая крохотное расстояние между нашими губами и огромное между нашим прошлым. Я продала душу, разум, за наслаждение, где тепло чужих губ, обогревает мои. Влажный язык скользнул по моему, легонько, угощая вкусом шоколада, погружая в поцелуй.
У меня пропеллером закружилась голова, и я полетела в пропасть, без дна, морали и других людей, где есть только вкус шоколада…
Ощутила прохладные пальцы на подбородке, всё осознала и, оперевшись ладонями Антону в грудь, с чмокающим звуком оторвалась от его губ. Смутилась.
Он улыбался, глаза светились теплом зелени. Я думала, они у него серые, странно.
– Ты хорошо целуешься, малышка, я даже не подозревал.
– Взаимно, – проговорила я отвернувшись.
Если бы можно было сейчас спрыгнуть с кабины, при этом, удрать на целых конечностях, я обязательно совершила этот безумный ход, и это нормальнее поцелуев с Антоном. Это не поддавалось логике.
Он обнял меня и поцеловал макушку. Я попыталась отстраниться, но он лишь крепче прижал меня к себе. Поскольку большего Антон себе не позволял, я сдалась романтике момента, и решила, что сбежать всё равно отсюда некуда, расслабилась, жадно вдыхая аромат его туалетной воды. Мне было не надышаться им.
Мы просто сидели, смотрели на то, как сокращается наш угол обзора, колесо спускалось вниз. Он все играл с моими пальцами, гладил их, я молчала и смотрела в сторону, он тоже не нарушал тишину. Наша кабина закончила свое движение. Он спрыгнул первый и, приподняв,