вьюгой междуречья,
Развей мои противоречья,
Мои печали утоли!
«Я проснулся. Книга не закрыта…»
Я проснулся. Книга не закрыта.
За окном – осенняя листва.
Всё нормально, значит, шито-крыто.
Лишь болит зачем-то голова.
Я живу в стране, где люди боле
Не способны чувствовать всерьез.
И со всеми долю общей боли
Принимаю молча, как наркоз.
У отчизны ни души, ни тела.
Родина, любимая, скажи,
Почему тебе не надоело
Жить во лжи и здравствовать во лжи?
Я проснулся. Книга не закрыта.
Черт не выдал, но и Бог не спас.
Боль, любовь – всё, значит, шито-крыто.
Что же остается про запас?
Слышу голос, и слова не лживы:
«Всё это от бедности, сынок!
Но не хлебом же единым живы…»
Понимаю. Я не одинок.
«Если блуждаю в ненастной разлуке…»
Если блуждаю в ненастной разлуке,
Или в тумане моя голова, –
Слышу аула родимого звуки,
С детства знакомые сердцу слова.
Вижу отцовы орлиные вежды
И материнский отчаянный взор.
Сколько в них веры, любви и надежды
Светит во мгле, под папахами гор!
Что мне чужая дурная свобода
И обещаний заманчивый хор?
Я не меняю папаху народа
На головной иноземный убор.
Пусть вас напрасно не мучают страхи,
Мать и отец, на промозглом веку.
Я прижимаюсь щекою к папахе,
Я к родовому иду роднику.
На железной дороге эпохи
«Я увижу – что надо увидеть…»
Я увижу – что надо увидеть,
и услышу – что надо услышать.
Новый день распахнул мои окна,
мои шторы раздвинул рассвет.
Улыбнусь – если очень хотите,
опечалюсь – когда будет нужно.
Новый день раскрывает свой зонтик,
чтобы спрятать планету под ним.
Буду дерзким – коль правда захочет,
примирюсь – если дело прикажет.
Новый день по пятам моим ходит,
не давая покоя душе.
Буду вечно влюбляться в прекрасных,
научусь не любить недостойных.
Белый день шелестит, как страница –
что сегодня на ней написать?
Если слово, то пусть это слово
будет веским и верным, как дело.
А пока в нем нужда не настала,
буду Пушкина молча читать.
«„Честь имею“ – два коротких слова…»
Отару Чиладзе
«Честь имею» – два коротких слова –
выбросил из лексики мой век…
Пистолет заряжен. Всё готово.
И шагнул к барьеру человек…
А теперь уладится иначе:
на столе – бутылка коньяка…
Что нам до мальчишеских чудачеств
дуэлянтов энского полка!
Пересохло