прервал затяжное молчание Бергенден.
– Ну, я большую часть времени спал, а другую – читал, – жадно ответил Леонель. В его словах по-прежнему не слышалось жизни.
– Скверно… В твои-то юные годы податься в затворники… Сколько ж тебе? – с неким сожалением произнес трактирщик.
– Что-то около двадцати, – сухо ответил Адияль. Он слегка призадумался и помрачнел в ту же секунду. Опустил голову, не то пряча глаза, не то готовясь ко сну.
– Скверно… Что ж ты так? – спросил трактирщик, заметив перемену в приятеле. – Всё образуется когда-то, слышь? Всегда есть шанс на… Ну… новую жизнь…
– Не прими за грубость, но заткнулся бы ты… В чем по-твоему я должен видеть смысл своей дальнейшей жизни? На поле боя я потерял родных, любовь всей моей жизни исчезла ни с того ни с сего, лучшего друга я не уберег… Ты же должен понимать! Хотя откуда ты поймёшь… Ты ничтожество, как и все вокруг. Эти выродки монархические, эти ублюдки коронованные возомнили себя владыками жизни и смерти. Развязывают баталии ради своих золотых дворцов, ради своей власти! Да чтоб кара небесная свалилась на Зельмана… – чуть не со слезами на глазах выговорился Леонель, сжимая кружку в руках так сильно, что, казалось, она вот-вот разобьется на мельчайшие осколки. Он был в неистовом напряжении в эту секунду.
– Всегда так было, Адияль. Не пойми неверно… Понимаешь, войны всегда начинали короли, а заканчивали обычные люди. Мой прадед, его прадед, прадед того прадеда – все они, я уверен, застали войны, видели, как и мы, горы трупов, и, конечно, эти войны всегда начинал какой-нибудь коронованный Зельман. И ни одна война не обошлась без потерь… Кому-то везло больше, кому-то меньше, кому-то вовсе приходилось туго… Понимаешь, судьба – это вещь непредсказуемая, неподвластная. Кому-то она предначертана в мучениях, кому-то в счастье. Но не прекращать ведь нормальную жизнь, ежели тебе не повезло. Ведь если так, то рано или поздно наш род человеческий вымрет. Прости, если я подбираю не те слова, но я хочу помочь.
– Возможно… возможно этому есть место в твоём мире, дружок. Но в моем, кроме крови, нет ничего. Мой мир жесток и мрачен. А я лишь призрак среди живых. Да что я говорю! Ты не поймёшь.
– Э, пивной, налей-ка ещё восемь кружек, – еле держась на ногах, рыгая через каждое слово, проговорил незаметно подошедший мужик в военном обмундировании. – Да поживей! Закуски не забудь! Знай… кого обслуживаешь!
– Простите, господин, не удумайте, что я невежественный, но вы уже много выпили. Я бы и не был против, если б вы заплатили хоть за то, что уже…
– Чего ты там рявкнул, псина?
Резко те трое, что сидели рядом с бушующим солдатом, встали и направились к трактирщику. Адияль предчувствовал назревающий конфликт и потянулся к золоченой рукояти меча, висевшего у него на поясе рядом с кинжалом.
– Это ты, мужик, зря… Гони выручку и бочонок пива или мы тебя четвертуем! Видишь значок? Слушайся! – солдат, только что подошедший к заварушке, приподнял прикрывающий золотой крест плащ и указал на него пальцем.
– А