же черт! И, по-вашему, я должен был просыпаться из-за этого олуха, решившего прогуляться по полному хищных тварей лесу? Еще и проспал свой же дозор! – возмущался Фиц, раскидывая руки в стороны от собственного негодования. – Он совсем не меняется. Как дрых беспробудно, когда мы искали выход из ведьминого подвала, так безответственно ведет себя и сейчас!
Бран приподнялся на локтях, голова кружилась, а желудок болел от скрутившего его голода. Как он мог проспать свое дежурство? Почему оказался посреди бора, когда должен был оставаться на лужайке?
– Ну уж точно не безответственней тебя! И вообще, твой командирский тон и лидерский настрой уже хуже горькой редьки. Прекращай свои жалкие попытки казаться нужным! – кричала Ниса, переживая из-за внезапной пропажи Брана, ведь она первой спохватилась, осознав его исчезновение и перебудив всех мирно спящих ребят.
– Ниса, прекрати кричать, пожалуйста, у меня очень болит голова, – умоляющим тоном попросил Бран, стараясь сжать голову руками.
– Прекрати кричать?! Да я еще не начинала! – пригнувшись к мальчику, чтобы тот мог явственно разглядеть ее ожесточенный взгляд, в порыве переживаний и злобы воскликнула девочка. – Думаешь, ты чем-то лучше Фицджеральда? Да как ты мог уйти с поляны? Ты хоть понимаешь своей пустой головой, какой опасности подвергаешь себя каждый раз? А если бы что-то случилось?
Фиц ехидно усмехнулся. Его так забавляло, когда Ниса выходила из себя. Особенно, когда ее праведный гнев был направлен на этого, порядком надоевшего ему юношу.
– И правда, Бран, ты нехорошо поступил. Арин и Ниса испугались и огорчились. Что ты здесь вообще забыл? – скрестив руки на груди, осуждающим тоном произнес Девин.
– Я нашел ягоды и… и… – тут Бран неожиданно вспомнил выросшее, словно дикая трава в очаровательном кусте белых, раскрытых к небу и солнечному свету, ромашек, происшествие, приключившееся с ним в эту замыленную мерцанием еще не позабытых снов ночь.
Сатир, назвавший себя Одвалом, духом леса. Ава и Мара, болото, флейта… Воспоминания всплывали постепенно, как горькие чайные листочки или свежие тополиные почки в глиняной кружке, наполненной обжигающим губы кипятком. Он не понимал, было ли это навязчивым сном или затуманенной правдой, но четко помнил лишь одно: нужно идти на юг, там есть вода.
– Ягоды, точно, – неуверенно сказал чернобровый юноша. – Те алые ягоды уморили меня. Они оказались жутко ядовитыми, я съел-то всего одну и уснул.
Подростки непонимающе глядели на него. Рука Нисы легонько задрожала и на секунду Бран подумал о том, что девочка ударит его по щеке или бросится бить его кулаками за доставленную им беспричинную тревогу, или от досады, что тот смеет вот так, прямо в лицо, врать ей.
– Ядовитые?! Но ты же помешан на этих своих травах. Как ты мог такое допустить? – спросила белокурая девочка, кинувшись проверять, нет ли у Брана жара или каких-либо признаков серьезного отравления.
Фиц скривил тонкие губы. Ниса уделяла этому