ещё раз озарила добродушное лицо хозяйки, которую умиляла подчеркнуто вежливая манера общения этих людей. Она привыкла к тому что так ведёт себя Годфри, каждый раз, когда, оказывается, у них, но эти два молодых человека вызывали у неё просто восторг.
– Сейчас что ни будь придумаю. Повторить ещё? – И она указала на почти опустевшие кружки друзей.
Надо отметить, что три жирных тетерева, которых они принесли с собой и то уважение, с которым здесь относились к Годфри, было достаточно веским аргументом для того, чтобы повторять пиво всю ночь.
– Да, если можно. – Сказал взявший себя в руки Васка.
Хозяйка принесла им трубку и курительную смесь. Васка неумело раскурил и ароматный дым с оттенком мяты клубами поплыл к потолку. Потом затянулся Порфирий. Они чувствовали себя взрослыми. Скоро закончится их ученичество, и они станут полноценными войнами, пойдут своим путём. Осталось сделать последний шаг. Они плохо представляли трудности, с которыми могут столкнуться во время инициации. Им казалось, что оказанное учителем доверие уже делает их взрослыми, а сам обряд лишь формальность. Поэтому открытое курение трубки, в непосредственной близости от учителя было чем-то вроде приказа «отдать швартовые» на судне, везущем их во взрослую жизнь. Ещё не уютная гавань места назначения, но плавание уже началось.
Спустя пятнадцать минут они вышли на открытую террасу, располагавшуюся перед входом в таверну, облокотились на парапет и смотрели в тёмную даль на расползающийся вечерний туман. Каждый из них думал о любви, о пустоши в которой предстоит очутиться завтра и о новой жизни, которую они начнут после испытания, когда вернутся в город. Так прошло ещё минут десять, ученики стояли молча, трубка прогорела, и Порфирий сказал:
– Пойдём? Наверное, уже пора.
И они медленно направились к месту предстоящего ночлега. Навстречу Парфёну и Васке из кухонной двери почти выбежала хорошенькая дочка хозяев. Она, радуясь окончанию рабочего дня, спешила куда-то в темноту, скрытую входной дверью. Пути их пересеклись почти на пороге. Девушка, окинув юных воинов, быстрым, заинтересованным взглядом, улыбнулась прекрасной улыбкой. Васка покраснел и, ощущая жар румянца, засмущался ещё больше и опустил голову. А Порфирий, зная особенности своей застенчивой морфологии сразу отвёл взгляд куда-то в сторону, и как ему казалось, уберёгся от позора, сделав серьёзное, озадаченное лицо. После этого они молча поднялись в комнату, разделись и легли спать. Каждый думал о своём, но мысли у них были похожи, а девушка, улыбаясь и посмеиваясь убежала в темноту весьма довольная впечатлением, произведённым на молодых людей.
Этим вечером Годфри, делая упражнения, старался так, как не старался уже давно. Впервые за долгое время ученики волновали его меньше всего остального. Он чувствовал, что, что-то упускает. Но не мог достаточно сильно сосредоточиться для выполнения ментальных практик, и мысли его беспорядочно носились по кругу без смысла и толка. «Зря я пил пиво!» – Сетовал Годфри. – «Пошёл