Алексей Ваямретыл – лежащий на быстрой воде. Путь преданного своему хозяину камчатского самурая
мог, так как та и кормила его хорошо, и деньжатами карманными его постоянно снабжала, да и на одежонку не скупилась часто покупала то джинсы, то новые кроссовки, а уж теннисок у Николая было подаренных ею немеряно… Практически, всё в чем он был тогда одет было в разное время куплено и ею же подарено ему…
И вот при таком раскладе, от неё отказаться он ну ни как не мог, хоть ровесники его и посмеивались над ним, и над его увлечением той жирной по их мнению «старухой».
___
В одно из таких посещений, когда Николай был слегка, выпивши и лежал абсолютно голый в постели с Ксюшей тихо приотворилась, не закрытая вовремя входная дверь, а он увлеченный исследованием её пухленького тела ничего и не слышал, только ведь надолго затем помнил, как раздался громкий командирский крик:
– Застрелю, сука. Ты мне опять с новыми сопляками изменяешь! И, этого ловеласа и сцыкуна сейчас тоже пристрелю, – а на пороге спальни, легко, преграждая путь отхода уже стоял в черном, подводного флота кителе высокий сухощавый офицер, размахивая пистолетом на шлейке.
– Петя, Петенька, да я нисколько не виновата! Он сам настаивал, сам ворвался и пришел сюда… Я, даже не хотела ему сегодня открывать дверь, пыталась игриво выкрутиться из создавшегося положения страстная к молодым мужчинам та буфетчица.
– Так, он еще и настаивал! – и раздался настоящий выстрел, резиновая пуля отскочила от стены и больно ударила Николая по голове, куда-то в макушку, – сам стрелявший удивился, как у него это удачно и довольно метко получилось с первого раза.
Николай после удара твердой пули по его голове в животном страхе замер больше ни на один сантиметр, не двигаясь…с выставленным вперед торщащим красным, как тот осенний здешний гриб мухомор своим еще таким, разбухшим и готовым к особому действу кончиком. И, буквально через минуту всё, что у Коли только, что было так сильно перенапряжено мгновенно как-то легко и в миг оно ослабло, и так быстро оно у него сморщилось, и куда-то спряталось в его тело, а он сам от страха припал на кровать и, вжался в пуховую подушку, пряча свою стриженную наголо голову.
– Так он, что тебя еще и изнасиловал? – спрашивал муж.
– Да, да Петя! Он меня так насиловал, вот видишь синяки, – Ксюша стала показывать свои толстые бедра мужу, которые давным-давно были покрыты расширенными венозными подкожными узлами, так как и во всех буфетчиц, её сменщиц, и других женщин продавцов, которые подолгу судьбы стоят на своей часто и такой уж, и доходной работе, не то, что вены от тяжести мешков с сахаром и крупами лопаются, а сами ноги не выдерживают их постоянного восьмичасового и более стояния у прилавка и той повседневной беготни от одной к другой полке….
– Звони Ксюша быстро в милицию.. А ты, долбанный сучок, и насильник лежи, и не прыгай, как лежал до сих пор, а то, как щенка сейчас прихлопну! – строго потребовал от полностью ошарашенного происшедшим сейчас Николая морской офицер…
Сердце у Николая так сильно трепещет, как не выскочит из его довольно широкой, но и еще полностью