машины, экипажи скользили в снегопаде призрачными фигурами. На углу улицы мальчишка размахивал газетой, из его сумки, казавшейся больше него самого, торчала ещё целая пачка, но газеты быстро расходились.
– Ограбление банковской машины! – кричал он. – Бандиты устроили взрыв на Бриллиантовой улице! Есть жертвы!
– Какие, к чертям, жертвы? – поднял брови Максим.
Выхватив у мальчика газету, он бросил ему монету и расправил страницы. На первой же крупным планом красовался раскуроченный взрывом грузовик в окружении полицейских, ниже шли четыре колонки текста с подробностями происшествия, хотя по большей части статья ругала бездействие Управы и сетовала на распоясавшихся преступников, поскольку с фактами дела обстояли неважно.
– Ты смотри, что пишут! – Максим сунул папиросу в зубы и продемонстрировал газету Голосу. – Двое погибших. Откуда? Или они самоубились, когда мы уехали?
Он хмыкнул и, свернув газету, сунул в урну. Парни перешли перекрёсток. Город шумел вокруг точно лес: голоса, вскрики, сигналы машин и конское ржание. Мимо прокатил вагончик парового трамвая с громоздкой паровой установкой, обвитой трубами, двигавшей колёса. Внутри вагона лакированная отделка, медные приборы, окна большие, с рамами, похожими на тонкие струйки дыма только что потушенной лампады, застывшие в металле. Город и есть тот же лес. Дикий, как на самой заре хрупкой цивилизации. Надо ли было покидать джунгли, чтобы затем выстроить вместо них другие? Человек, стремясь обезопасить себя, возводил одну стену за другой, деревянные, затем каменные крепости поднимались над земляными валами, карабкались на горные склоны, разрастались, захватывая пядь за пядью, чтобы стать новыми джунглями. Люди так хотели спрятаться от ужасов леса, что выстроили свой собственный, с чудовищно огромными зданиями, словно термитники, поднимающиеся к небу. Дома из кирпича и железа, окованные бетоном каналы… Лабиринт из камня и металла.
– Там сказано, следствие ведёт Карский, – заговорил Максим несколько минут спустя. – Действуем по плану, но Карский человек дотошный, нужно быть аккуратнее.
Они остановились под ажурным козырьком, поддерживаемым двумя тонкими, закрученными винтом колоннами. Сверху здание украшал ряд витражей, разноцветной мозаикой складываясь в название «Деймос». Внутрь вели двустварчатые двери с вертикальными стеклянными окнами, по бокам от кассовой будки, в это время дня пустующей. Справа и слева на щитах висели рисованные афиши, представлявшие спектакли, которые шли в театре в этом месяце. На первом одетый в огонь человек стоял, запрокинув голову к жёлтой луне, одной рукой поддерживая за тонкую талию совсем ещё юную девицу в костюме гимнастки. На другом плакате на столе лежал Пьеро с торчащим из груди кинжалом, а трое в масках, в одном из которых безошибочно угадывался Арлекино, заглядывали в окно с выражением кровожадной радости на лицах. Максим на пробу дёрнул ручку двери, но дверь, разумеется, оказалась заперта. Ладонями заслонившись от света,