на первый этаж.
– А чего удивительного? Лорд сдох, придворные его жить захотели, я им и сказал: мол, все, кто грамоте обучен, пусть все архивы бумаги и пергамента поднимают. Если есть односторонние документы, так пусть на другой стороне пишут. Они расселись, ну писари там всякие его, секретари, нотариусы. Я им на весь зал продиктовал. Стало множество копий, передали в другие залы, там диктовали. Переписывали все, кто мог. А кто мог только читать, тот диктовал. Петь-то не обязательно, можно и декламировать. Вот каждый раз количество копий множилось, – отвечал Коркоснек.
– В геометрической прогрессии, – посмеивался Бальтазар.
– Да-да… в эзотерической процессии… Наверное… Что бы это ни значило. Вас, образованных вельмож, не поймёшь. Но прогресс точно был! По итогу, все кто с листа читать умеют грамотно, те и получили бумаги с текстом. А таковых немало по обе стороны, вот и твой экземпляр, – протянул дворф ему свёрток. – Следи, чтобы всё верно спели. Куда сложнее было не текст размножить, а музыкантов придворных собрать в оркестр и объяснить, как всё звучать должно. Но когда от того жизнь зависит, начинаешь проявлять не дюжую сообразительность! Ребята толковые оказались, несколько репетиций – и музыка пошла-поехала, да что там, поплыла, полилась, полетела в воздухе! Сам сейчас всё увидишь! Пойду руководить этой бандой, хе-хе! После военных маршей и развлекательных песенок полноценный гимн – это о-го-го! – хвалился он.
– О, милорд Бальтазар, – внизу заприметила его Миранда, сделав реверанс.
– Леди де Гавран, – вежливо кивнул некромант.
– Там музыка, песнопения, говорят, люди новый гимн вам хотят исполнить! – заявляла она, будучи в лёгком опьянении.
– Он придумал, – кивнул Бальтазар на спутника с ситаром.
– Гном? Ого! Не думала, что он и такое может! – дивилась чародейка. – Я его помню, к нам заезжал, песни пел, но что б прям целые гимны…
– Могу-могу, я про всё могу! – перекинул дворф свой инструмент и ударил по струнам, гордо задирая нос.
– И про воронов? – встряла Морриган.
– Вьётся ворон надо мной, как вампира чёрный плащ… – затянул Коркоснек.
– Лучше про кошек… – попросила Миранда.
– Эфемерная кошка на облаках, прелестная фея добра… пум-пум-пум… – бойко ударяли толстые пальцы барда по струнам.
– А про любовь? – на их голоса из ванной комнаты первого этажа вышла Люция с мокрыми волосами.
– Обижаешь! И про любовь! Про всё могу! Кхм-кхм… Демон или ангел, птица или зверь, вернись, в моём сердце открыто окно и распахнута дверь… – наигрывал тот ещё более дерзком ритме.
– Вот прям про всё на свете? – цокала языком недоверчивая Люция.
– Да хоть про овощи! Тёмный мрачный помидор, я на кухне, словно вор… – забренчал дворф снова по струнам своего ситара, но Бальтазар уже вышел во двор, так что Коркоснек бросился его догонять.
Снаружи от главного входа широкой дорогой вперёд шла цветная брусчатка, из сходящихся линий многолучевой