это во-первых, а во-вторых, Аристарх Венедиктович, вы сами вспомните, как вам плохо стало на прошлой неделе, как сердечко прихватило. Аркадий Семенович сказал, это из-за того, что слишком много жирного и сладкого вы едите.
– Ой, много понимает твой Аркадий Семенович, мне плохо стало из-за прошлого расследования, а мне для важной мыслительной работы сладкое позарез нужно. – Свистунов показал жест ножом по горлу. – Сахар активизирует работу мозга вообще-то, но ты, милая, об этом не знаешь, научных журналов не читаешь, просвещаться не желаешь, только с кастрюлями тут топчешься, да еще меня, меня – самого лучшего сыщика Санкт-Петербурга – куском хлеба… с маслом… попрекаешь, – откусывая огромный кусок бутерброда, заедая все манной кашей, заявил Свистунов.
– Я? Попрекаю? – Глафира аж опешила от несправедливых обвинений. – Да как вы можете? Да ни в жизнь! Да я! – Она закрывала и открывала рот от удивления.
«Вот и помогай после того этому толстому увальню!» – подумала горничная.
– И вообще, Глашенька, подай мне медицинский справочник с верхней полки, да-да, этот. Вот послушай и запомни, может, еще в жизни пригодится: «Причины остановки сердца и болезней сердца являются сердечная недостаточность, пороки сердца, различные виды аритмии, кардиомиопатии (поражения сердечной мышцы), а также хронический алкоголизм или употребление наркотических или лекарственных средств». Запомнила, Глаша? Про сладкое и жирное тут ничего не сказано! Вот так! – Поднял он вверх пухлый палец.
Глафира улыбнулась и покачала головой.
Аристарх Венедиктович отложил медицинский справочник, поерзал на месте, потом с трудом поднял свои внушительные телеса и полез в угловой буфет, где хранились продукты, достал большой шматок сала и, даже не разрезая его, впился в него зубами.
Глафира только хлопала глазами. Вот и первый день рациона здоровья – сало с жирным маслом, зря она тут манку варила все утро!
Она открыла рот, чтобы напомнить заветы кардиолога, но сказать ничего не успела – дверной колокольчик оповестил о прибывшем госте.
– Глашенька, ты кого-то ждешь? – приглаживая заляпанные маслом усы, спросил Свистунов.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Тогда это, наверное, клиенты. Веди их сразу в мой кабинет, а я сейчас подойду, – догрызая кусок сала, заявил самый лучший сыщик Санкт-Петербурга.
Глафира кивнула и отправилась открывать дверь.
– Что им, дуракам таким, топиться, что ли, больше негде? – ворчал милиционер Спицын, вынужденный патрулировать выделенный ему участок моста.
– Значит, негде, – кивнул озябший напарник, младший сержант Александр Ильин.
– Знаешь, Сашка, я вот действительно не понимаю, почему именно на этой набережной у самоубийц со всего Петрограда свет клином сошелся. Зачем ехать с другого конца города, чтобы именно здесь утопиться? – вполголоса размышлял Спицын.
– Георгий