одели в поневу и мать начала учить ее ворожбе, она постепенно осознала: то была не сказка, то было мощное оружие, которое прабабка оставила ей в наследство…
Однако до сего дня Заранке не случалось применить это оружие. А теперь те две старые старухи сами привели к ней Ярдара в тяжкий для него день. Если прабабкина сила чего-то стоит – настало время пустить ее в ход.
…И как все князья и бояре, русы и хазары, мужи и жены,
И красные девицы, и старые старцы, и все добрые люди
Смотрят на солнце красное, и любуются, и радуются, и кланяются,
Так бы и на тебя, Ярдара, Ёкулева сына,
Все князья и бояре, русы и хазары, мужи и жены,
И красные девицы, и старые старцы, и все добрые люди
Так бы любовались, и радовались, и кланялись, и ни в чем не перечили.
Дощечки вращались в ее руках, сотканная часть пояса все удлинялась, Заранка пятилась от стены, продолжая бормотать:
Как пойду я на восточную сторону,
А в той ли восточной стороне
Сидит туча грозная, с громами и молниями,
Так я, Ярдар, Ёкуев сын, войду в тучу грозную,
Покроюсь громом гремучим да огненной молнией,
И как грозна грозная туча да молния огненная,
Так бы и я, Ярдар, Ёкулев сын, был против ворога моего,
И черного, и русого, и белого, и рыжего, и молодого, и старого,
На белой заре, в темной полночи, на молодом месяце, на старом месяце,
И боялся бы, и бежал бы от меня ворог в леса дремучие, в болота зыбучие…
Глядя на месяц в небе, Заранка не смотрела по сторонам, но чувствовала, как по бокам ее стоят они – две старые слепые старухи, имеющие один на двоих глаз, и тот лишь в ночи полнолуния, раздающие людям счастье и несчастье сообразно тому, какой стороной упадет осиновая щепка…
Но чья же воля заставляет ту щепку упасть так или иначе?
Любой дрожал бы от ужаса, чувствуя вплотную к себе эти две тени. Их невидимые руки двигали руками Заранки, вращающими ткацкие дощечки. Но Заранка не боялась. За спиной у нее стояла еще одна тень – легкая и белая, как летний туман над полянами. Та, что была ею и в то же время другой, та, что была ее собственным отражением в водах, разделяющих белый свет и темный свет. От их недолгого совместного пребывания на этом свете у Заранки не сохранилось никаких внятных воспоминаний, кроме одного: ощущения, что некая «вторая я» все время находится рядом и не даст злу подкрасться со спины.
От нетерпения Заранке плохо спалось, и утром она поднялась даже раньше обычного – и раньше матери. Ей предстоял неблизкий путь, а поросенок сам себя не покормит и навоз не вынесет. На кур и вовсе надежды никакой. Когда Огневида вышла, зевая, к корове, куры уже бродили по двору, а Заранка гнала коз на опушку. Свинья Мышка бегала за нею, как собака.
– Я пойду, да? – Заранка остановилась перед Огневидой.
– Приготовила?
Огневида оглядела дочь: та явно нарядилась для похода