и каждое блюдо пробует при вас.
– Слушаюсь, ваше величество.
***
Наследник престола, великий князь Александр Павлович метался из угла в угол своих покоев Михайловского замка. Он был под домашним арестом. Кто-то сообщил императору об участии его сыновей в заговоре против него. Павел отреагировал сразу: приказал не выпускать своих сыновей из их покоев. В этом весь отец.
Нет, Александр, конечно, знал от графа Палена о заговоре против отца. Но он еще не решил: поддержать заговорщиков или отказаться принимать корону из их рук. Откажись он – и их заговор был бы обречен. Заговорщикам оставалось бы присмиреть и не высовывать носа из своих нор либо идти на эшафот.
Никогда Александр не решился бы поддержать заговорщиков, если бы каждый новый день не убеждал его: политика отца губит государство. Он не знал ни одного человека довольного действиями государя. Да, он навел порядок в финансах, да, теперь солдат не посылают на работы к какому-нибудь генералу, да, теперь никакой фаворит не может чувствовать себя спокойно, если совесть не чиста.
Но зачем целыми днями муштровать солдат на плацу, зачем он заставляет всех снимать шляпы, когда проходишь мимо Зимнего дворца, зачем нужно выходить из кареты и кланяться, если мимо проезжает император? Зачем он запретил круглые шляпы? Зачем всем чиновникам нужно носить трости? Почему по ничтожному поводу он лишает дворянства и отбирает поместья?
А ведь он только начал править. Еще и пяти лет не прошло со смерти царственной бабушки. Дальше будет только хуже.
В дверь постучали и на пороге появился граф Пален.
– Срочный разговор, ваше высочество, – заявил он.
– Заходите.
– Все случиться завтра-послезавтра, ваше высочество. Вы готовы принять на себя судьбы России?
– А вы можете мне твердо обещать, что жизни отца ничего не будет угрожать?
– Это я могу обещать, ваше высочество.
– Тогда с Богом, Петр Алексеевич.
Граф Пален покинул принца в возбужденном состоянии. Такое с ним происходило очень редко. Он уже забыл, когда последний раз рисковал. Но сейчас другое дело. На карту поставлено все, даже сама жизнь. Ошибиться, просчитаться – равносильно смерти. Он еще и еще раз прокручивал в уме весь ход захвата императорских покоев и не находил изъяна.
Ночью он заявился к Платону Зубову. Через Ольгу связь была потеряна, когда братья отправили ее заграницу, дав ей единственной шанс уцелеть в случае провала. Но и разоблачения теперь бояться уже не нужно. Пален усмехнулся. Как вовремя кто-то сообщил Павлу о заговоре. Теперь он может даже на улице громко обсуждать с толпой вооруженных дворян штурм Михайловского дворца, а Павел будет считать, что так и должно быть.
– Все переносится на послезавтра. Предупредите всех, кто задействован, – начал инструктировать Пален.
– Но к чему такая спешка, граф?
– Нас кто-то предал. Императору известно о заговоре, – сказал Пален и сразу же пожалел об этом. Лицо Зубова побледнело, губы затряслись, глаза, чуть не покинув глазницы, вытаращились