может подарить вам немало счастливых минут.
Я любила сидеть в кафе, глядя в окно и напевая себе под нос. Мой тайный порок. А у кого их нет? Мой муж украдкой поедает сладкие батончики, моя мама не может оторваться от киножурналов, а я напеваю себе под нос. Дайте мне свободный час и хороший вид из окна, и я с радостью пропою вам всю Пятую симфонию Малера или любую вещь из битловского «Белого альбома».
Певица я не бог весть какая, и первой готова это признать, но ведь пою я тихонько и лишь для собственного удовольствия, а если кто нечаянно подслушает – пусть тогда пеняет на себя.
Случилось это ближе к вечеру в один из последних дней ноября, когда весь город, казалось, обратился в калейдоскоп глянцевых огней на зыбкой пелене дождя. Типичная поздняя осень, когда дождь холоднее, чем снег, и все вокруг выглядит тоскливым и неприветливым. В такой день надо бы сидеть дома и читать книгу, прихлебывая горячий бульон из белой чашки с толстыми стенками.
Однако я решила заглянуть в «Бремен», поскольку чувствовала себя совершенно измотанной. Перед тем были споры с детьми, визит к дантисту и нудный шопинг ради всяких «невидимых мелочей» – туалетной бумаги, клея, соли и т. п., – то есть вещей, которые мы не замечаем в повседневной жизни, пока вдруг не обнаруживаем их досадное отсутствие. Такой вот невидимый день, когда ты утомительно наматываешь круги, отдавая время необходимым, но бессодержательным занятиям, – оксюморон домохозяек.
Войдя в кафе, промокшая и нагруженная сумками, я невольно издала радостный стон, увидев свободным мой любимый столик. И устремилась к нему, как уставшая зарянка к своему гнезду.
Тотчас же рядом возник герр Риттер, как всегда элегантный и очень старомодный, в черном костюме и галстуке-бабочке, с безупречно-белым полотенцем на согнутой руке.
– У вас усталый вид. Был трудный день?
– Был никакой день, герр Риттер.
Он предложил мне пирожное с кремом – к черту калории! – однако я ограничилась бокалом красного вина. Оставался час до возвращения детей из школы. Час на то, чтобы понемногу ослабли туго затянутые внутренние узлы, пока я смотрю из окна на теперь уже ставший романтичным дождь.
Сколько времени ушло на это молчаливое созерцание – две минуты? Три? И вот я, почти не сознавая того, начала напевать себе под нос. Однако вскоре из кабинки позади меня донеслось громкое и протяжное: «Ш-ш-ш!»
Я в смущении оглянулась и увидела краснолицего старика, в свою очередь глядевшего на меня.
– Не все вокруг поклонники Нила Даймонда, знаете ли, – сказал он.
Да уж, чудесное завершение чудненького дня: теперь меня попрекнули пением «Holly Holy»!
Я состроила извиняющуюся гримасу и уже было вновь повернулась к окну, но в последний момент краем глаза заметила фотографии, разложенные незнакомцем на мраморном столике. На большинстве снимков присутствовали члены моей семьи и я сама.
– Откуда это у вас?
Он протянул руку назад, не глядя, взял со стола один из снимков и передал его мне.
– Это