переодеваться на глазах общественности, и придется чувствовать себя при этом удобно. Так давайте без.
– Без чего? – спросила принцесса.
– Без этого самого…
– Щепетильности? – пришла ей на помощь Аннабелла.
– Без заумных слов, из которых должно следовать, что ты чем-то лучше меня.
– Я так воспитана, – фыркнула Аннабелла.
– Так перевоспитывайся быстрее.
– Пункт пятый, – прошелестела Аннабелла. – Никто не посягает на мое личное пространство, граница которого проходит вот здесь.
Она встала и, как канатоходец, процокала каблуками по плиточным швам аккурат посередине комнаты, между моей бывшей кроватью и Аленкиной настоящей.
– Пункт шестой, – сказала я. – Мы выключаем свет после отбоя, не шумим, не слушаем громкую музыку, ложимся спать не позже одиннадцати, никого в нашу комнату не впускаем и не мешаем друг другу учиться и отдыхать.
– Лады, – с тяжелым вздохом согласилась Алена. – Хоть я и привыкла ложиться в двенадцать и, между прочим, не могу заснуть без “Металлики”, “AC/DC” и “Сектора Газа”.
И она красноречиво достала из чемодана двухкассетник Sharp и гору расписанных фломастерами кассет.
– Сектор Газы – это там, где война? – вспомнила я папины слова.
– Боже, – содрогнулась Аннабелла. – Как твои уши не вянут от этого мерзейшего кошмара?
– А ты что слушаешь? – без особого интереса спросила Алена. – Небось “Поручика Голицына” и Изабеллу Юрьеву?
– Мы с моим отцом предпочитаем слушать Башлачева, БГ, Щербакова и Берковского, – презрительно ответила Аннабелла, – а играть – Моцарта, Шопена и Шуберта. Я окончила художку и музыкальную школу по классам фортепиано и скрипки. В изобразительном же искусстве мне нравятся немецкие экспрессионисты и венское ар-нуво, а особенно Фриденсрайх Хундертвассер. Я посетила его выставку в Русском музее. В вашей Од эссе хоть слышали когда-нибудь об этом художнике?
– Нет, – призналась я с большим интересом, а Аленка только нетерпеливо покачала головой.
Звучное имя моментально завладело моим воображением. Фриденсрайх Хундертвассер. Так должен называться герой романа о тевтонских рыцарях. Он, несомненно, невозможно красив и благороден, этот Фриденсрайх. Хундертвассер. Лучше Таузендвассер. Лучше фон, раз он дворянин. Фриденсрайх фон Таузендвассер. И очень загадочен. Друзья называли его Фридом… Фридом Красавцем.
Демонический Фрид во всех баталиях был преданным соратником дюка, владыки Асседо…
– Пункт седьмой, – выдернула меня из грез Алена. – У кого-нибудь есть седьмой пункт?
– Есть, – сказала Аннабелла. – Вы никогда не станете расспрашивать меня о моем прошлом.
– Без проблем, – заверила ее Алена.
– Почему? – спросила я.
– И вообще давайте без лишних вопросов.
– Ну, давайте, – пришлось согласиться. – Но тогда восьмая заповедь: раз уж мы вместе живем, так нам надо друг дружке во всем помогать и защищать от обидчиков.
– Каких