Мнение Джереми Флинна. Александр Прокудин

удалился.

      Барквист пригубил кофе.

      – Насколько я понимаю, – сказал он, – вы теряетесь в догадках, почему к семейному делу Барквистов привлечены именно вы?

      – Так и есть, сэр, – ответил я.

      Барквист поставил чашку на стол.

      – Раскрою небольшой секрет – я тоже. Моя дочь, Ариэль, это она настояла на том, чтобы дело вели именно вы.

      Это было очередной неожиданностью. И абсолютно ничего не добавляло в ясность происходящего. О наличии у Барквиста дочери я сейчас услышал впервые, поскольку, каюсь, ни минуты своей прежней жизни не потратил на светскую хронику.

      – Не понимаю, – сказал я.

      – И я, – развёл в стороны ухоженные морщинистые ладошки Барквист. – Но это так. Надеюсь, она сама объяснит это нам чуть позже.

      – Но что именно я должен расследовать? – я решил зайти с этой стороны. – Хотя бы это вы знаете?

      – Конечно, – ответил Барквист. – Ариэль вне себя от горя. У неё погиб муж, мой зять Роберт Милхаус. Она хочет поручить вам расследование его смерти. Официально Роберт скончался от инсульта, и вся наша семья ждёт его «возвращения», – Барквист показал пальцами кавычки. – Вот только никакого возвращения не будет. Получив сердечный приступ, он упал вниз головой с большой высоты. Так зафиксировали медицинские эксперты.

      – Разрушен мозг? – уточнил я.

      – Совершенно верно, – ответил Барквист и снова взял в руки чашку с кофе. – Ресургентом он не станет, это исключено. С его помощью пролить свет на то, как он ушёл из жизни, у нас нет возможности.

      Я понимал, что Барквист имеет в виду. Первый вопрос, который задают в Центре ресургенции: «как вы умерли?». Если смерть была насильственной, и новоиспечённый зомбарь мог указать пальцем на того, кто в него выстрелил, пырнул ножом или раздавил автомобилем, в суде это учитывалось как прямое свидетельство. Многие бандосы в своё время погорели на том, что не пустили жертве контрольную пулю в голову или каким-то другим образом не исключили возможность её воскрешения. Сейчас, конечно, такие оплошности допускались редко. Но это если говорить о профессионалах. Обыватели же, в пылу семейной ссоры всадившие в супруга кухонный нож, в состоянии аффекта до такого не всегда додумывались. Судов, где жертва-ресургент свидетельствовала против своего убийцы, было множество.