тщательно и старательно обучают, даже почти дрессируют под строгим надзором, очень много времени уделяя не только самим ритуалам, но вбиванию в горячие юные головы понимания, что большая сила – это в первую очередь большая ответственность.
Мне исключительно повезло с наставником. Войдель умел заинтересовать, умел добиться внимания не только женщин, но и учеников, а ещё как-то удивительно просто и понятно доносил до наших занятых совсем не учёбой умов всё то, что в устах всех прочих старших казалось бессмысленным нудным брюзжанием: пресловутое понимание ответственности. Если бы не он, мой характер в итоге завёл бы меня не к дикарям на другой край мира, а прямиком в Бездну. А так… с родными, старейшинами и некоторыми коллегами я цапалась порой знатно, пух и перья летели, но всё это происходило на бытовом уровне. Хотя желание разнести если не полгорода, то уж пару домов точно, порой посещало.
Сейчас я особенно отчётливо понимала, насколько гениальным наставником был мой дед. Потому что здесь, вдали от Семилесья и сородичей, никакие законы меня не сдерживали, а всё равно, стоило немного разобраться в происходящем и успокоиться, обрести под ногами опору, и управляющие связи начали… беспокоить. Слабый, терпимый, но очень навязчивый зуд в пятке – вот на что походило это ощущение.
И если в отношении Чингара иллюзий я не питала, прекрасно понимая, что малейшее беспокойство пропадёт, стоит оказаться с ним лицом к лицу, а скорее, сменится жаждой крови, то перед Микаром было по-настоящему неловко. Всё же лично он к моим злоключениям не имел никакого отношения, но при этом вёл себя куда достойней вождя с его мамочкой, был добр и даже заботлив. Понятно, что подвигли его на это не столько широта души и врождённая доброта, сколько точный расчёт и умение находить выгоду, но… Траган вот меня тоже ради выгоды спёрла, можно почувствовать разницу.
Однако разорвать эту связь я тоже не могла, не терять же из-за мук некстати пробудившейся совести единственную путеводную ниточку в чужом и непонятном мире. Поэтому сейчас я отмокала в чаше горячего источника не просто так, а обдумывая способ разрешить возникшее противоречие.
Источники эти стали той ложкой мёда, которая окончательно примирила меня с действительностью. Оказалось, что инчиров с иналями роднит не только схожая аура, но и любовь к чистоте, а постоянное место для этого большого стойбища, служащего точкой сбора отдельных групп аборигенов, выбрали когда-то давно с большим умом: в скалах, чуть в стороне от шатров, били эти самые источники, давно разведанные и освоенные. В одних купались, в других полоскали одежду, а третьи обходили стороной из-за разных вредных примесей. К моему удовольствию, в это время суток большинство инчиров занимались своими делами, и никто не мешал мне спокойно думать в одиночестве.
Отсутствие писчих принадлежностей не смущало, все эти неудобные в подобном месте предметы отлично заменялись простенькой иллюзией. Один из тех здорово облегчающих жизнь фокусов, которые осваивает любой иналь ещё в детстве, наряду