осталось денег, и обнаружил некоторое совпадение профессионального трёпа цыганки с его собственными ожиданиями от увлекательной и финансово приятной поездки из Бирюлёва в Долгопрудный.
– Богатство тебе будет, потому что деньги сами к тебе идут. От одного уходят, к другому приходят, – делилась итогами своих жизненных наблюдений цыганка, а Гриша слушал её со всевозрастающим вниманием, уже обнаруживая в словах цыганки скрытый смысл и даже какое-то правдоподобие. – От него уходят – так ему и надо! – сказала цыганка уверенно.
В глубине души Гриша был с нею согласен.
– А к тебе приходят – потому что заслужил! – ещё больше окреп голос цыганки. – Дай десять рублей!
– Пшла вон! – очнулся от гипноза Гриша.
– Я же не для себя, – временно отступила цыганка. – Я для дела. Ты мне десять рублей дашь, я на денежку посмотрю и скажу, сколько ты заработал …
– Очень надо! – хмыкнул Гриша, справедливо полагающий, что десять рублей – слишком высокая плата за то, что ему и так было известно.
– А главное – сколько ещё заработаешь, – закончила свою мысль цыганка.
– До свидания! – сказал ей Гриша.
– Хороший ты человек, – неискренне оценила цыганка. – Ладно, пять рублей.
– Пшла вон! – повторил своё недавнее требование Гриша.
– Зачем не хочешь? – запечалилась цыганка. – Пять рублей – это что, деньги? Я ж у тебя их не ворую, я честно зарабатываю.
– Зарабатывать – это когда честно за работу получать, – наставительно произнёс Гриша. – А не когда за враньё.
– За какое такое враньё?! – поразилась цыганка так сильно, будто ей только что бросили в лицо обвинение такое ужасное и такое несправедливое, что любая уважающая себя гадалка после этого должна была немедленно покончить жизнь самоубийством.
– Так ведь врёшь, – сказал лениво Гриша.
– Я?!! – ещё больше поразилась цыганка, хотя казалось, что лучше, чем в предыдущий раз, оскорблённую невинность сыграть уже невозможно. – Да чтоб я проклята была! – ударила себя она кулаками в колыхнувшуюся грудь. – Чтоб я ослепла!! Чтоб я съела свой язык!!!
Прохожие оглядывались. Гриша подумал, что надо было дать этой дуре пять рублей, чтобы отвязалась.
Он пошарил взглядом по салону, набрал в разных укромных местах горстку мелочи и с раздражённым видом протянул деньги цыганке. Мелочь исчезла в цыганских одеждах так бесшумно и стремительно, что впору было усомниться, а действительно ли Гриша деньги ей давал, или это ему просто привиделось.
Цыганка мгновенно прекратила истерику и сказала деловито:
– Четыре тысячи!
– А?! – дрогнул Гриша.
– Ты разбогател на четыре тысячи, – честно отработала свои пять рублей цыганка. – Я тебя, касатик, вижу насквозь. Ты хороший человек, и я тебе помогу. Дай сто рублей!
– Десять! – малодушно сказал Гриша.
– Давай! – требовательно протянула руку цыганка.
Гриша дал ей десятку, которая мгновенно испарилась где-то в воздухе, как показалось