и они стали наглее и настойчивее», – жаловался преподобный Г. Э. Аскер из церкви Святого Андрея. Даже ему они делали непристойные предложения. «Бордели – это чудовищные места, настоящий ад, – добавил Аскер. – Оттуда часто слышны вопли и крики „убивают“ и так далее».
Для героя этой истории Ламбет стал идеальными охотничьими угодьями.
Мэри Крим было всего 14, когда ее старший брат ушел из дома, чтобы поступить в медицинскую школу. Она иногда встречала упоминания о его беспокойной жизни: работе врачом в Онтарио и Чикаго, осуждении за убийство. Увидев его снова в Квебеке летом 1891 года, впервые почти за два десятилетия, она едва могла поверить своим глазам – таким жутким он был. «Он был очень вспыльчивым и возбудимым, – вспоминала она. – У него не все в порядке с головой».
Крим прибыл в Квебек 2 августа, вскоре после освобождения из тюрьмы Джолиет. Его семья эмигрировала из Шотландии в Канаду, когда ему было четыре года, и поселилась в столице провинции Квебек. Его отец, Уильям Крим, руководил крупной фирмой по экспорту древесины и к моменту своей смерти в 1887 году сколотил целое состояние. После отбывания тюремного срока Крим провел в городе почти шесть недель, остановившись в доме своего брата Дэниела. Родственники стали называть его Томасом Нилом. «Он пожелал сменить имя и избавиться от фамили Крим, – отметил Томас Дэвидсон, квебекский бизнесмен и друг семьи, – из-за досадных неприятностей». Никто, казалось, не подозревал, что у него могут быть другие мотивы для смены имени.
«Временами его действия выглядели как проявления душевной болезни, – вспоминала Джесси Рид, жена Дэниела Крима. – Он резко менял выражение лица и казался другим человеком», возбужденный и маниакальный в один момент, спокойный и с отсутствующим взглядом в следующий. Дэвидсон, который списывал «психическое расстройство» и «неуравновешенность» Крима на последствия долгого тюремного заключения, был потрясен, когда Томас «в самой скандальной манере» набросился на одну из своих сестер[2] – возможно, Мэри Крим, – назвав ее уличной девкой и лгуньей. Эта «чудовищная клевета», как позже отметил Дэвидсон, повторялась и в письме, которое Томас отправил друзьям сестры.
Дэвидсон и Дэниел Крим разработали план по отправке Томаса за границу. Они посчитали, что начало жизни с чистого листа может улучшить самочувствие Томаса. К тому же это освободило бы их от необходимости иметь дело с его оскорбительным поведением. Как исполнители завещания Уильяма Крима, Дэниел и Дэвидсон изъяли из наследства сумму, эквивалентную 23 000 долларов США на сегодняшний день, которая помогла бы Томасу встать на ноги. Дэниел подумывал отправить его в Глазго – там он мог навестить своих родственников, – но в итоге они остановились на Лондоне, городе, который Крим знал по дням в больнице Святого Томаса, что провел там в конце 1870-х годов. Трансатлантический пароход мог доставить его в Ливерпуль чуть больше чем за неделю, но они предпочли посадить его на более медленный парусный корабль. «Мы подумали, –