я поцеловал губ вкусовую благодарность. Так душа, должно быть, ощущает рай – покой и умиротворенность. Время и пространство перестали бытностью существовать. Сон, от сновидений жизни утомившись, спохватился, что не получил в ночи покоя, наверстать решил потерю…
29 апреля
Нет на кладбище ни молодых, ни старых,
любовью память уравняла их…
В жизни нет любви – большой и малой –
услуга таинства – век на двоих.
Сорок дней до Вознесения Господня.
Сорок дней душа усопшего познает загробный мир перед
Судом Господним, участь окончательно определяющим ее.
Любовь. Любовь?.. Ее ждет испытание…
Я буду ожидать развязки сорок дней.
Блаженства рая, ада наказание?
Разлука, продолжение, а что больней?
…Два часа отсутствовал я в этой жизни, а возвратившись, встал, стараясь Таню не будить, душ принял и оделся.
Что так еще ласкает взгляд тщеславия,
как вид роскошный удовлетворенной женщины,
мечтой напоенной за страсти здравие,
с которой красота и жизнь судьбой повенчаны…
Восторгает, как и прежде, тела безграничная способность – удовольствие аккумулировать в себе. Скольких благ лишаем жизни, не умея распорядиться восхитительною щедростью природы…
Определенно, Таня чувствовала мысль, смотрящую нацеленной фокусировкой на нее. Приоткрыв глаза и потянувшись, разгоняя сон, она рывком отбросила ногами одеяло и села на постели.
«Кто ты?» – не дожидаясь встречного вопроса, нагловато я спросил.
Ноги подобрав и разведя коленки, Таня предъявила лик Прелестницы и указала на нее золотоносным пальцем, а затем, перст поднеся к губам, зубами прикусила ноготь. Замечательная пантомима: изумлением Марсо бы завистью расцвел.
Освобождая пальчик и в награду за показ, я преподнес губам почищенного апельсина дольку. «Няма-Няма» – сказал я им. Мы поняли друг друга, и фрукт ушел по назначению.
– Вставай, пойдем на море, искупаем «рыбок».
Фруктовый завтрак, с соком и вином; и через полчаса на дышащем просторе нам открылась расстилавшаяся до горизонта цветовыми бликами, играющая в солнечных лучах равнина моря с освежающей прохладой и безлюдной окаймовкой пляжа.
Взбодрившее с утра вино сухое и ласкающим уютом застланная общая постель подталкивали любопытством расторможенным на провокации душевный разговор.
Подтверждая жизни старое поверье:
скрытностью, обманом – не упрячешь ложь.
Откровенностью, сжигая недоверие,
честь-гордыню правдой стережешь.
С убеждением, что девственность покинула нас не вчера и у каждого на сексуальном поприще есть не один партнер, – об этом стоило поговорить. Эмоциональное желание, с которым Таня предавалась грешности телесного соития, не позволяло бы ей долго в отдалении скрываться от мужчин. А та неудержимость, демонстрационная, напавшая на доказательство –