будь, проигрывая сцены
В окне театра, там, на этаже,
Где вопиют в духовном неглиже
Лекарство и болезнь одновременно.
ИЗ ДИАЛОГА С ДВОРНИЧИХОЙ
– Держите, Тоня, интервал, не разгоняйтесь,
Не увеличивайте скорость бытия…
Другое дело, если б дела в результате
Открыто будущее было… Не тая,
Вы поделились бы со мной до самой дали?..
А так – снуёте, запинаясь о метлу…
Придётся, Тонечка, отметить вас медалью,
Неблагодарных пешеходов на виду.
Пусть шоколадка… Ну и что, что вы вспотели…
Вниманье, милая – всегдашний дефицит.
А может, с вами мы сегодня двор поде́лим,
Чтоб я не действовал на вас, как пестицид?..
Куда мы катимся!.. Неглупая же баба…
А променяли на метлу недюжий ум.
Да вам куда-нибудь на строечку прорабом,
Или на Красную заведующей ГУМ…
Есть много факторов?.. Понятно, жизнь – не сахар…
– Да, жизнь – не сахар, и вообще незнамо што…
А провались, коли пошло оно всё на х..!.. —
Сказала Тоня и одёрнула пальто.
НА ВТОРОЙ ФЕВРАЛЬСКИЙ ДЕНЬ
«Ноль-два, ноль-два, два-ноль-два-два».
Что было – вспомню я едва.
Варил супец, глядел в окно
С котом британским заодно…
И плыли стрелочки, тихи́,
На старых часиках… Стихи
Случались, лились невпопад…
И я бродил вперёд-назад…
Но кот настаивал на том,
Чтоб изучать соседний дом,
Глядеть в окно и представлять
То, чем реальность обладать
Не может: ткань её груба,
Как у бетонного столба.
А за окном – февральский снег,
Дурацкий двадцать первый век,
Что, словно берца на плацу,
Жестокосердию к лицу;
Обрывки фраз, немой укор
Творца, смотрящего в упор
Через февраль застывших линз
В унылый день… А в нём сошлись
Всего две цифры – два и ноль…
Невероятный карамболь.
…стоял и плыл, как апостро́ф,
Фонарь над бейтом поездов,
Плюс некий шум живых систем,
Что заполняли, между тем,
Ячейки мира, где в тот час,
Друзья, похожие на нас,
Глядели в окна естества…
«Ноль-два, ноль-два, два-ноль-два-два».
СВЯТОЙ АКИМ
Прошу внимания, народ!..
Меня зовут Акимом.
Я нарисую вам сейчас
Плохие времена.
Утратят люди бедам счёт,
Мечты, идеи, гимны…
И в слюдяном бесцветье глаз
Исчезнут имена.
Ни богоизбранным, ни вам
Не петь рулады в кущах,
И сокам фруктов налитых
Не таять на губах…
Лишь ветхий треск на рукавах
Да чёрствый хлеб насущный,
Лишь старость мыслей молодых
Да верный сердцу страх.
Шеренги