надолго замолчали, пока взгляд Ангелона не выхватил стоявшую у самой кромки воды Резагду. Она держала новенькие башмаки в руке, и морские волны-детки, радостно накатывая, ласково щекотали её ноги.
– Ты любишь эту женщину? – внезапно спросил Ангелон.
Понимая, о ком говорит сын, Саэрвил посмотрел в сторону Резагды. За месяц их совместного путешествия элементаль земли ни разу с ним не заговорила, а взгляд, которым она изредка его удостаивала, был полон презрения и, казалось, ненависти. Резагда просто старалась его не замечать, держась с холодной отчуждённостью и на расстоянии, словно от прокажённого, хотя даже от прокажённого она бы так не шарахалась, была бы ласкова и приветлива в стремлении исцелить своей благодатной силой. Но с ним… Саэрвил не судил её даже в душе, понимая и разделяя чувства Резагды к себе самому, потому что уже давно считал себя ничтожнейшим из людей. Сколько боли отразилось в глазах Резагды в ночь, когда Саэрвил привёл её дочь в логово Ворона и когда она узнала о его двойном предательстве! Эти глаза, полные ужаса, страдания и бессознательного отрицания раскрывшейся правды, он не забыл и уже никогда не забудет. Поэтому единственным его желанием стало получить прощение Резагды, чтобы она более не сторонилась его, дабы они стали, как и прежде, близки.
– Сейчас это уже совсем не важно.., – наконец, после долгих раздумий, ответил Саэрвил на вопрос сына.
Море стелилось пурпурной гладью, игриво сверкая бликами под стоящим высоко над горизонтом солнцем. Густые, как горная гряда, серо-перламутровые облака порой пытались скрыть его от мира, но лучи светила прорезали их, словно стрелы полотно, проливая сладко-золотистый свет и придавая причудливый оттенок воде. На её поверхности, пламенея малиновой полоской, мягко ластились водоросли, а на берегу высились пыльные холмы, на которые время от времени набрасывались взлохмаченные волны и, с довольным рокотом разбиваясь на узорную пену, порождали в пространстве протяжное нежное эхо. Именно за столь необыкновенное пение живущие на этом доброжелательном берегу люди прозвали море «Певучим».
Стоя неподвижно, Резагда любовалась прекрасным пейзажем, который дарила природа, но мыслями она постоянно возвращалась в те времена, когда находилась в плену Ворона, вспоминая то, каким странным путём стала раскрываться тёмная сторона её силы. Перед внутренним взором возникло лицо алхимика, и память принялась заботливо воспроизводить его слова, предназначенные непосредственно для неё.
Резагда сунула руку в широкий карман и, достав оттуда сложенный кусок пергамента, развернула его. Это была карта, путь к тайнику Гальгеди.
«…Вы лишь наполовину люди… Побори свой страх и вспомни о том, кто ты. Стань истинной хранительницей Земли…» – прозвучал голос погибшего друга в её голове.
Размышления Резагды прервал крикливый голос Эральксы, изливавший в пространство недовольство.
– Как мне всё надоело! – ворчала Эралькса. – Больше месяца мотаемся по разным городам без возможности