когда по факту оно таковое лишь частично, ведь ты вплетаешь в правду ложь. Это сводит с ума.
Я подмигиваю.
– Только потому, что ты не овладел искусством делать это сам. Это называется «талант».
– Я бы назвал это по-другому, – бормочет Подаксис себе под нос.
Между нами воцаряется тишина, и я думаю, что это может стать его последним аргументом. Хотя, зная Подаксиса…
– Почему ты не пошла на свидание с Мартином сегодня вечером? – Его тон меняется с осуждающего на нерешительно-любопытный.
Мои мышцы все равно напрягаются.
– С какой радости мне это делать?
– Я думал, он тебе нравится.
Я закатываю глаза.
– Едва ли.
Он неловко переминается.
– Похоже, он нравился тебе достаточно, чтобы… ну, ты знаешь.
Румянец заливает мои щеки, когда ночи, проведенные с Мартином, заполняют мои мысли.
– Что ты можешь знать об этом? Только не говори, что подслушивал. Я же сказала тебе спать в другом месте, – я стараюсь говорить нейтрально, но в моем голосе слышатся истерические нотки, которые мне не удается скрыть. Подаксис – мой лучший друг, но мы не говорим об… этом.
– Я не подслушивал, – поспешно заверяет он. Затем выражение его лица становится мечтательным, а уголки крошечных глаз опускаются вниз. – Я остался в комнате Нади. Ты знала, что она поет, когда ложится спать? У нее прекрасный голос.
Я не могу не заметить тоску, проскальзывающую в словах моего друга. Это так трогательно и очаровательно, что я еле сдерживаю смех.
– Погоди-ка… тебе что, нравится Надя?
Подаксис щелкает на меня своими клешнями.
– Ну и что, если так?
– Надя – человек, Подаксис. Не думаю, что ее вид слишком высокого мнения об отношениях с крабом.
– Я не… Я не краб. Я грибной эльф.
– И все же, если хочешь произвести на нее впечатление, думаю, тебе придется преодолеть собственные предубеждения и принять благую форму.
– Предубеждения?! Я? У меня нет никаких предубеждений. Я совсем не возражаю против благой формы.
– Тогда почему ты не менялся раньше?
Он трясет передо мной когтем.
– Ты меняешь тему разговора. Мы говорили о тебе, Мэйзи. Тебе нравился Мартин. На протяжении двух недель я наблюдал, как на твоем лице появляется улыбка каждый раз, когда он рядом. Было приятно снова видеть тебя такой счастливой.
Я качаю головой, стараясь не вспоминать, какими приятными на самом деле были эти две недели. Не то чтобы я что-то чувствовала к Мартину. Скорее, просто наслаждалась физической близостью с мужчиной… и тем, что мы делали.
– Он слишком тощий. Мне нравятся люди с небольшим количеством жира на костях.
– Ты говоришь так о каждом юноше, в которого пытаешься не влюбиться. Еще что они скучные. Или обладают индивидуальностью сухих водорослей.
– Последнее я сказала только о принце Франко.
И это было чистой правдой. До того, как я сбежала, отец считал, что лучший способ уберечь меня от королевы Нимуэ – выдать