Во-первых, потому что я выросла с Сен-Жерменом. Сказать по правде, он, Майкл Гримальди, и я были неразлучны в детстве. Поэтому я хочу выяснить, куда Себастьян делся и почему. – Она начала сшивать маленький амулетик. – А во‐вторых, что даже более важно, если в этой квартире есть зеркальный портал, то я смогу шантажировать членов Львиных чертогов, чтобы мне позволили его использовать.
– Но ведь чтобы добиться этого, ты их разозлишь.
– Они меня не тронут, – возразила Элуиз. – Иначе разозлят каждого бокора [33] и каждую каплату [34] и всех хунганов [35] в городе. Моя мать является единственным человеком на этом берегу Миссисипи, который способен создавать талисманы, защищающие от солнечного света. И, кроме того, ты же понимаешь, как удобно путешествовать через всю планету быстрее, чем варится кофе? – С этими словами она пришила сушеные ягоды к металлической цепочке.
Пиппа моргнула.
– Чего?
– Только вообрази! – Элуиз откусила нитку, а затем начала привязывать к амулету что-то напоминающее сушеную ежевику, и в созданном узоре показалась закономерность. – Сколько потребовалось времени, чтобы переправиться из твоих земель чая и пышек к нашим благоухающим берегам? А теперь представь: с зеркальным порталом ты могла бы перебраться за один день.
«Лидия и Генри».
Неужели такое и правда возможно? Неужели Пиппа и правда сможет вернуться в Ливерпуль, чтобы забрать младших брата и сестру от тети скорее, чем она могла рассчитывать?
– А почему ты раньше не пыталась разузнать, действительно ли есть тут волшебное зеркало или нет? – не сдавалась Пиппа.
– Потому что мать спустила бы с меня шкуру, если бы узнала, чем я прямо сейчас занимаюсь. А если нас поймает кто-нибудь, кто не привык прощать других, то я свалю всю вину на тебя. Миленькую англичанку с васильковыми глазами и пышными ресничками можно простить даже за убийство. – Она покосилась на Пиппу, и в глазах у нее промелькнула усмешка. – И да: спасибо тебе за то, что подарила мне оправдание, которое я так долго искала, чтобы ослушаться старших. – Одним уверенным движением Элуиз оборвала последнюю нитку с новенького амулета. – Ну давай, англичанка, – сказала она и повесила Пиппе на шею цепочку из серебряных и железных звеньев, точно над золотым крестиком, который подарила ей бабушка в детстве.
– Он чешется, – пожаловалась Пиппа, опустив подбородок, чтобы посмотреть на узор амулета, который изобразила на металлической цепочке Элуиз. – Это… шипы?
– Уж лучше они тебя поцарапают, чем ты получишь ожоги от огня. – На этот раз из гобеленовой сумки Элуиз достала пузырек с каким-то черным песком. Она вытащила пробку из флакона, а затем посыпала медный замок черной пудрой. Металл задымился, а потом замок щелкнул, отворившись. Довольная собой, Элуиз собрала подол юбки и через ткань повернула все еще теплую дверную ручку. Как только дверь распахнулась, она отскочила назад, точно ожидая нападения.
Пиппа