Алены и Миши была отложена из-за траура, всем селом хоронили Гришу и только баба Дуня не пошла проводить его в последний путь, она сидела возле кровати Оксаны , боясь отойти от нее – девушка бредила и кричала. Ее то тошнило и рвало, то она теряла сознание, то приходила в себя и снова кричала. На третий день у Оксаны началось кровотечение и пожилая женщина поняла – это выкидыш.
Через неделю Оксана, чуть оправившись и придя в себя, вышла на работу. Молодую вдову послали в ту часть фермы, где было меньше народу чтобы никто не трогал ее. Но все равно до уха Оксаны доходили сочувственные перешептывания, она улавливала фразы: " надо же, войну прошел, героем вернулся, а в мирное время в собственном доме угорел."
" Как же она теперь будет, дитенка потеряла, мужа нет, ой, как жалко."
От этих слов ей становилось еще больнее. А еще ее злила улыбка Алены. Злая и хитрая, как будто она радуется всему, что случилось.
Но на следующий день стало все понятно.
Соседи услышали как отец ругается на Алену и лупит ее вожжами с утра пораньше. Они сбежались посмотреть что она такое учудила. Мать Алены сидела полусонная и плакала, даже не пытаясь остановить своего мужа.
– Что у вас случилось, что вы шум подняли ни свет ни заря? Всю деревню побудили! Что опять эта девка учудила? – Кричала через забор Зинаида.
– Давай, дочь. Признайся всему селу за что отхватила. А, стыдно тебе? Получай тогда. Ты мне сейчас все расскажешь.
– Папа, не надо. Я не буду больше. – Алена захлебывалась слезами и пыталась увернуться от побоев. Платье сзади порвалось и на спине были видны красные кровоподтеки.
– Иван, пошто дочку лупишь? Да что же она такое сотворила что ты за вожжи взялся?
– Мало я ее в детстве лупил, все баловал. По пальцам можно посчитать сколько раз наказывал. Так что заслужила, значит. Да и не дочь она мне после такого. Оттащила цыганам этим проклятым материны серьги, кольцо обручальное и два платья своих. На что выменяла, знаете? На отвар сонный.
–Ну так плохо спала девка перед свадьбой, вот и ходила к ним. – Подоспевшая на шум баба Дуня решила заступиться.
–Хорошо она спала, так же как и мы. Коли не мой кашель ночной от курева, не проснулись бы мы с матерью и дочку упустили. Поймал ее с чемоданом в руке, а там барахло, да еще и рублики прихватила. Интересно, чем думала? А как без документов собралась куда то ехать?
Вчера дрянью какой-то напоила мать, та еле встала вон. С трудом добудился, да вы сами смотрите, как шальная ходит. Я вчера чаек-то пить не стал, хоть она и предлагала да все наливала в кружку. Остыл, я его и вылил, самогоночкой ограничился. То-то Марья говорила что вкус у чая необычный, никак раньше.
– Гриша тоже за это говорил. Неужто Аленка и его опоила? – Баба Дуня задумалась. – А зачем? Чтобы поджечь! Да ну, быть того не может, она ж как любила его, как любила..
– Это не любовь, это проклятье какое-то. Ты бы видела ее лицо довольное. А, тебя же не было на похоронах. То-то я тогда удивлся, но значению не придал. – Иван опять замахнулся на дочь, та закричала от боли, а следом заорала:
– Да,