штаб Восемнадцатой армии, и, не задерживаясь здесь, отправился в Плескау – так захватчики теперь именовали древний русский город Псков.
Гитлера утомила поездка, вообще-то ему нравилось выезжать к переднему краю. Гитлер считал, что таким образом он держит руку на непрестанно меняющемся пульсе войны, а главное, не дает генералам ввести себя в заблуждение по поводу истинного положения вещей.
Гитлера знобило, он кутался в песцовую шубу, подаренную ему Квислингом, и вяло отвечал на попытки Франко затеять подобие светской беседы. Фюрер не любил каудильо, испанский диктатор был неприятен ему как личность. Но теперь он находился здесь, на Восточном фронте, в качестве высокого гостя, и приходилось скрепя сердце выносить его общество, делать вид, что помимо политических и военных целей их связывают и дружеские чувства.
Досадуя на собственную неосторожность, которая привела к простуде, Гитлер вспомнил о том, что косвенно в этом виноват Франко, и раздражение его усилилось. Когда они прибыли на позиции испанской пехотной дивизии под Любанью, ее командир генерал Аугустино Муньос Грандес открыто стал жаловаться на сильные морозы, к ним не привыкли его солдаты. Франко не оборвал наглого испанца, это пришлось сделать фон Кюхлеру, сопровождавшему их. И тогда он, Гитлер, вышел из штаба с непокрытой головой и шел до машин, стоявших довольно далеко, демонстрируя пренебрежение к русскому генералу Морозу. Мальчишество, конечно, только досадили ему эти проклятые испанцы. Фон Кюхлер жалуется – и вояки они плохие. Видно, придется снять их с опасных участков, оставить за этими голубыми охранные функции.
Франко дуется – почему его дивизию направили в группу армий «Север», испанцам было бы легче воевать в Крыму или на Украине. Пусть дуется. Если б не уговоры Канариса, он, фюрер, вообще ввел бы войска за Пиренеи. Но эта хитрая лиса Канарис считает, что Испания им выгоднее как невоюющее государство. Конечно, нейтралитет у каудильо липовый, но устраивает он и англичан, и Германию. Только было бы лучше заставить его воевать. И не только символически, как происходит это на Волховском фронте.
…Гитлер вспомнил неприятную для него осень 1940 года, когда его главный союзник – дуче – накуролесил на Балканах и плачевным исходом своей греческой авантюры поставил под серьезную угрозу политическую репутацию стран. Несмотря на поражение Франции в июне 1940 года, общее стратегическое положение Третьего рейха и его союзников было незавидным. Воздушная война над Туманным Альбионом себя не оправдала, итальянцы бездействовали в Северной Африке, а теперь вот увязли в Греции… Гитлеру успели донести, что его «лучший друг и старый учитель» Бенито Муссолини на вопрос начальника Генерального штаба итальянской армии маршала Бадольо, знает ли союзная Германия о затевавшейся военной операции на Балканах, не сдержавшись, закричал: «А нам сообщили об операции в Норвегии? У нас спросили перед тем, как начать наступление на Западе? Нет, они действовали так, будто мы не существуем. Теперь я плачу той же монетой…»
Потом Гитлер вновь поступит с Муссолини как прежде: поставит его в известность об операции