это слово чуть ли не по буквам, – нашла нашего братика?
– Четвертый найден?.. – улыбка мигом исчезает с его лица.
– Сегодня утром лимузин впервые за последние четыре года проехал по тайной тропе. А затем, через полчаса, снова.
Давид сглатывает.
– Мы же так и не смогли ее заставить… я думал, после смерти отца…
– Бьюсь об заклад, тут постарался Ягужинский.
– Сучий… – лицо Давида наливается кровью. – Пошла на хер!
Он отбрасывает блондинку в сторону и встает. Его торчащий отросток внушительных размеров нацеливается прямо на стоящую у дверей сестру, и она даже несколько секунд на него смотрит с нескрываемым интересом.
Давид в это время наклоняется, чтобы надеть брюки и ловит ее взгляд.
– Что?! Пиписек раньше не видела?
Девушка поднимает взгляд на брата.
– Можешь его чмокнуть! – выплевывает он и пытается засунуть свой член в брюки. Безрезультатно. – Падла! Иди сюда! – кричит он блондинке, молча сидящей на шкуре медведя, и та тут же повинуется, правда с небольшим испугом на лице.
Давид бросает девушку на кресло, разворачивая к себе спиной и пристраивается сзади.
– Я сейчас! – кричит он сестре, проникая в девушку. – А то этот гад еще долго будет так торчать, – договорив, Давид начинает быстро, насколько это возможно, иметь свою гостью.
Закатив глаза, брюнетка выходит из комнаты не закрывая двери.
***
Олег просыпается на кушетке под капельницей.
Рядом стоит Алина Глебовна, сорокалетняя медсестра, весящая не менее девяноста килограмм, и потому фамилия Большакова подходила к ней прям по-гоголевски. Она готовится переустановить капельницу, так как первая подходит к концу.
– Привет, Олежка, – говорит она своим полубасом. Несмотря на свой грозный вид, на самом деле женщина она весьма добрая… по крайней мере до тех пор, пока разговор не начинает касаться религии. Если себя Олег относит к просто атеистам, то вот Алина Глебовна была самым что ни на есть борцом за безбожность. Местный священник как-то и вовсе назвал ее еретичкой, но это Олег знал уже исключительно со слов брата.
– Здравствуйте, Алина Глебовна, – когда Олег пошел в школу, она уже тогда работала в ней медсестрой, и потому, можно сказать, она знала его всю жизнь.
– Знаю, почему ты напился… и я понимаю… это тяжело, – ей трудно подбирать слова, – но…
– Я знаю. Я сглупил, – признается Олег и отворачивается к стене. Ему кажется, что из глаз полются вот-вот слезы.
– Никита Максимович прописал тебе капельницы, чтобы помочь справиться с алкогольным токсикозом, – поясняет она, глядя на лимузин, стоящий за окном. Она злится на водителя, который даже не вышел, когда Олег упал в обморок и не завел машину, чтобы отвезти его в амбулаторию, но зато поехал следом за ВАЗиком, на котором Олега и траспортировали. Вот уже три часа этот лимузин стоит возле амбулатории, а водитель так и не вылез. – Что за