швартуются не только прогулочные баржи и плоскодонки паромщиков, уж поверьте! От рыбацких яликов воняет тухлой рыбой, да так, что в первые дни с непривычки я не мог и шагу ступить на улице, не прикрыв лицо платком.
– Ха! Надо же! – удивился д’Эффиа и, отколов о край стола горлышко бутылки, разлил вино в неказистые глиняные кружки.
– Если пожелаете, ваша милость, так я велю принести кадку и нагреть воды для мытья, – предложил камердинер, с сомнением посмотрев на несвежую рубаху, выпростанную из-под короткой курточки весьма дорогого и щегольского на вид костюма.
– Валяй! – согласился д’Эффиа, и, заметив голодный взгляд Данжюса, пожал плечами. – Нам спешить некуда! Начнём с еды! Голод не тётка, так что нечего тут церемониться.
Выпроводив камердинера с дюжиной поручений, друзья принялись поглощать принесённую им снедь с аппетитом изголодавшихся львов. По количеству блюд этот спонтанный завтрак и без дополнительного заказа оказался столь обильным, что его хватило бы в качестве обеда на четыре персоны.
– Скажите, Леон, а как случилось, что вы оказались в Кале, да ещё и в таком захолустье? И это за неделю с лишним до прибытия кортежа принцессы! Вы что же, вернулись из Лондона один?
– Да как сказать, – отправив в рот солидный кусок ветчины, Леон отпил немного вина, которое предварительно разбавил на три четверти водой, и покосился на дверь, – я, в общем-то, и не здесь вовсе. Понимаете?
– Нет, – во взгляде Антуана д’Эффиа сквозило недоумение.
– Я всё ещё в Лондоне. Стерегу хандрящего после недавней простуды генерала, – пояснил Данжюс и сделал ещё один глоток вина.
– Хандрящий генерал? Простуда? И это вы о герцоге де Руже говорите? – с недоверием переспросил д’Эффиа.
– Ни при каком другом генерале я не состою, – ответил Леон, нанизывая на вилку несколько кусочков ветчины, и отправил их в рот вдогонку за уже проглоченным куском свежей булочки.
– Простуда? – скептично хмыкнул маркиз и скосил взгляд серых глаз на шпагу, которая висела в ножнах на дверном крюке.
– Ну! Или вроде того, – уклончиво ответил на этот намёк Леон, напустив на себя страшно таинственный вид.
– Ага! Так и что же? Его светлость решил развеять эту самую хандру, благополучно переплыв Ла-Манш? Неужели всё обошлось настолько скверно? – приглушив голос, спросил д’Эффиа.
– Ну, скажем так, ему, да и мне тоже, было рекомендовано не появляться при английском дворе какое-то время. И вообще не показываться в обществе.
– Надо же! – протянул д’Эффиа, впечатлённый услышанным, – я от кого угодно мог ожидать таких подвигов, но де Руже… И что же? – он сделал большой глоток из своей кружки и поморщился.
Привычка Данжюса разбавлять вино на три четверти водой была ему не по нраву, а посему маркиз взял непочатую бутылку, отбил у неё горлышко и налил для себя неразбавленного