сам не захотел с нами ехать.
Вера. Так у него одиннадцатый класс был. Ему экзамены надо было сдавать, в институт поступать. Как он мог с вами поехать?
Марьяна. Ну, вот. Видишь? А я ведь хотела. И Геннадий настаивал.
Вера. Ясно… Чай будешь?
Марьяна. Буду! В самолёте сейчас только сок, да воду дают.
Вера. Сейчас.
Накрывает на стол. Садятся, пьют чай.
Марьяна. Врачи что говорят? Возила её?
Вера. Возила… Я ведь не сразу поняла, что дело серьёзно. Сначала она стала рассказывать какие-то удивительные истории. Я пробовала с ней спорить, доказывать, что-то. Бесполезно. В конце концов, в её небылицах не было ничего плохого, и мы с Данькой стали звать её «нашим Андерсеном». Потом она забываться стала. То дни недели перепутает, то порядок месяцев забудет, то по несколько раз одно и то же переспросит. Тоже, вроде, ничего страшного.
Марьяна. Ой, да я сама такая же. Ничего не помню. Зайду в комнату, подойду к шкафу… А зачем? Почему? Не помню. Всё из головы вылетело. Веришь, всё теперь записываю.
Вера. Неряшливой она стала. То во время уборки мусор по углам оставит, то одежду рваную оденет. У меня и тогда не торкнуло. Только когда она в первый раз потерялась, я поняла, что всё очень серьёзно. Повезла её в поликлинику. А там сидит такой – молодой холёный, говорит мне с наглой ухмылочкой: «Чего вы от нас хотите? Возраст не лечится». Я взъярилась, наорала на него. Он витамины какие-то прописал. От них, что мёртвому припарка, толку никакого. Стала я по знакомым искать. И представляешь? Оказалось, что Виталькин одноклассник… помнишь Жорика?.. Он как раз по геронтологии специализируется.
Марьяна. Это такой спортивный брюнет?
Вера. Был. Теперь он поседел, облысел и фигурой стремится к идеальной форме шара.
Марьяна. Лучшие выходят в тираж. Какая жалость. Я помню, он за тобой ухаживал.
Вера. Да. До того момента, пока ты не начала ему строить глазки.
Марьяна. Ничего не было! Правда!
Вера. Самое смешное, что я в этом уверена. Он перестал приходить к нам, потому что у него оказалось редкое в наше время чувство порядочности. Он, видишь ли, полагал, что нельзя любить жену друга.
Марьяна. Ты считаешь меня мерзкой тварью?
Вера. Нет. Давно простила. Кроме того, он бы всё равно никогда на мне не женился. Его мамочка нашла ему девочку правильной национальности из хорошей семьи.
Марьяна. Мир суров и несправедлив.
Вера. Ты сейчас говоришь, как Данька.
Марьяна. Ну, он мне всё-таки родственник.
Вера. С этим сложно спорить… Так вот, Жорик взял маму в стационар, её там пролечили. «Подлатали», как выражается твой сын. Выписали кучу лекарств для поддерживающей терапии. Стало заметно лучше. И теперь в нашем доме живёт тихая забывчивая старая… девочка.
Марьяна. Страшно.
Вера. Уже не особо. Оказывается и к этому можно привыкнуть.
Марьяна. А у вас всё по-прежнему, всё на своих местах. Ничего не меняется, будто время остановилось.
Вера. Почему у нас должно что-то меняться?
Марьяна.