в сундуке и Перси никому ее не показывал.
В свои двадцать с небольшим лет Персифаль Чарльтон совершенно не был похож не только на короля, но и на баронета. Он был среднего роста, худой, с рахитичной грудной клеткой, выступающими лопатками, длинными тощими ногами. Впрочем, лицо его было не просто миловидным, но даже красивым. С тонкими, как у девушки, чертами, немного вздернутым носом, крупными серыми глазами. Черные волосы Перси собирал на затылке в хвост и завязывал старой ленточкой сестры. Девушки-служанки в поместье были поголовно влюблены в Перси. Многих из них, однако, привлекало в Перси не смазливое лицо, а добрый характер и скромность, которых не хватало местным деревенским парням. Легенда о том, что юноша является потомком древнего короля Эдварда, разлетевшаяся по округе благодаря насмешникам-кузенам младшей леди Сьюзен, воспринималась местными девицами как шутка. Обсуждая ухажеров и сравнивая их с Перси, они хихикали и говорили, смеясь: «вот выйду за Перси, буду королевой Англии».
В детстве Персифалю Чарльтону приходилось гостить в Брэмптон Брайан Холле на правах бедного родственника. Когда финансовое положение семьи Перси ухудшилось и их одежда, доходы перестали соответствовать положению родни четвертого графа Оксфорда и Мортимера, Чарльтонов перестали приглашать в Брэмптон Брайан Холл. Но он еще помнил, как семилетним играл у пруда и в детской Брэмптон Брайан Холла с дочерью графа и ее кузенами, но это было так давно, как будто происходило не с ним, а с другим человеком. Жалел ли Перси о тех годах и знакомствах? Он редко о чем-либо жалел в жизни, смотрел на свои обстоятельства без эмоций и старался заниматься тем, что нравилось. А нравилось ему мастерить из дерева. Управляющий Джонсон, через неделю после того, как взял его себе в помощники, обнаружил это увлечение Перси и всячески старался его способности развивать.
Перси прошел вдоль берега ручья и, приглядевшись, заметил на другом берегу потерявшихся свиней. Свиньи копались в огороде одного из арендаторов. Юноша оглядел свои сапоги и поморщился. Оба сапога «просили каши», и при попытке перейти ручей, он не только испачкается, но и промочит ноги. Заметив две старые доски в пяти футах от себя, Перси поднял их и, пройдя к воде, бросил одну за другой, как мост. Пробежал по первой доске, встал на вторую, ухватил первую доску, переместил ее вперед и так пересек ручей.
– Перси! Доброе утро, мой дорогой, – слева раздался голос управляющего. Юноша обернулся. Джонсон ехал на лошади прямо через огороды, к свиньям. На плече у него висел моток веревки.
– Доброе утро, сударь. Благополучно ли вы почивали, мастер Джонсон? – Перси обрадовался, увидев знакомое лицо. – Приехали помочь? Спасибо, если так.
– Так и есть, Перси, – Джонсон улыбался. – Вижу, что беглецы наши нашлись и в огороде носатого Дика роются.
– Дик нас за то не поблагодарит, – юноша засмеялся.
– Это