к туалетному столику с зеркалом, она внимательнее обычного рассматривала свое отражение. Татьяна права: стрижка почти такая же, как в студенческие времена, короткие густые волосы открывают шею и маленькие уши с крохотными сережками. Ника пробовала отращивать волосы, но так и не смогла привыкнуть к щекочущему и греющему ощущению, которые давали длинные пряди. Несколькими движениями щеткой покончив с укладкой, она тщательнее обычного подкрасилась, слегка надушилась, достала из чемодана специально купленное дорогое белье и туфли на высоких каблуках. Платье для этого случая она покупать не стала, рассудив, что лучше всего обойтись уже не раз надетым, из мягкого серебристого трикотажа. Платье совершенно не мялось, с него мгновенно отстирывались любые пятна, а значит, подходило как нельзя лучше для такого случая, как сегодняшний. Кроме того, оно самым выгодным образом облегало ее небольшую фигурку, застегиваясь только на поясе двумя кнопками.
Оставалось решить еще одну задачу. Ника собиралась надеть колготки, поскольку ноги у нее, петербургской жительницы, не были приучены к обуви на босу ногу. Но даже в конце сентября здесь, на побережье, было непривычно тепло, нагретая за долгое лето каменистая земля постепенно отдавала летний жар. Похвалив себя за предусмотрительность, Ника завершила туалет, натянув тонкие чулки на ажурных кружевных резинках. Оставалось только положить в нарядную сумку нужные мелочи, и сборы можно было считать оконченными.
Она постояла, оглядываясь, на ступеньках у входной двери, и, пока запирала ее на ключ, решила, что к ориентиру в виде красной крыши ближе всего можно выйти мимо корпуса, где жили хозяева, через чугунные ворота. Проходя возле дома, выглядевшего старше, чем тот, в котором она разместилась, Ника услышала голоса. О чем говорили, было непонятно, но тон, определенно, звучал раздраженно.
Выйдя из ворот, Ника с досадой поняла, что с нарядом ошиблась: по узкой улочке разгуливал довольно сильный ветер, дующий с моря, которое серебрилось узкой линией в просветах между домами. От его ритмичных, как волны, порывов, полы длинного платья то взлетали вверх, то распахивались в стороны, открывая до пояса все, что было ниже. Ника торопливо повесила сумочку на плечо, одной рукой придерживая вырез на груди, а другой кое-как пытаясь прикрыть ноги. Прежде ей приходилось бывать в этом платье только в помещении, и к такой неприятности Ника оказалась не готова. Успокаивало лишь то, что в наступающих ранних сумерках ей не встретилось ни души.
– Наконец-то! – Татьяна в умопомрачительном платье и с бокалом вина в руке спустилась к ней со ступеней, ведущих на террасу, где были накрыты столы. – Пришлось начинать без тебя, народ принялся праздновать, еще когда я за тобой в аэропорт ездила. Давай сюда, мы уж по первой-второй-третьей пропустили, скоро горячее подавать будут. Садись здесь, извини, все места перепутали…
Татьяна, не досказав, испустила такой не то возглас, не то взвизг, что у Ники