Мать попричитала – она ожидала скорую свадьбу и внуков, а после нагрузила дочь домашними делами. Так, по ее мнению, выглядело средство от любовных неурядиц. Бытовые вопросы и правда поначалу отвлекли от переживаний. Вначале ей даже нравилось обустраивать свою Хару (она мысленно называла квартиру родителей как поместье Скарлетт в «Унесенных ветром»), но потом нескончаемые задания стали напрягать. Надя как будто отрабатывала повинность: чем больше делала, тем больше требовали родители.
Теперь вот понадобилось заменить оградку на могиле. Впереди еще маячил собственный день рождения – недавно такой долгожданный, а сейчас бередящий душу. «Уеду. Неважно куда. Это будет лучшим подарком», – идея по спасению праздника появилась внезапно. Нужно было только разобраться с благоустройством.
Она набрала номер отца, не сильно надеясь, что ответит: родители на выходных закрывали дачный сезон, связь за городом была плохой.
– Алё, доченька, что случилось? – отца почти не было слышно.
– Пап, где лежит свидетельство о свадьбе прабабушки и Митрофана? – скороговоркой произнесла Надя.
– Нет его. Они не были женаты. Приеду, расскажу, – булькнуло в трубке, и разговор прервался.
Такого поворота Надя не ожидала.
Новосибирск, 1949 год
Митрофан ополоснул турку с остатками кофе и вернул ее в шкаф к другой кухонной утвари. Настенные часы показывали почти шесть утра. У него еще есть десять минут, а после надо спешить на поезд в Алма-Ату. Очередная командировка, каких у него было сотни. Вся жизнь Митрофана состояла из переездов: Чернигов – Смоленск – Горький – Чита. И вот теперь Новосибирск. Этот город притянул надолго – почти на пятнадцать лет.
«Останусь здесь, как выйду на пенсию», – подумал он и тут же возразил сам себе: «Тоня будет против. Не нравится ей здешний климат. Мечтает на Волгу вернуться».
Митрофан свернул самокрутку на немецкой трофейной машинке, подаренной сослуживцами. Знакомый врач сказал, что если он уж не может завязать с курением, то самокрутки лучше, чем готовые папиросы: их нужно готовить, а для этого требуется время. Это, по мнению доктора, уменьшало ежедневную дозу никотина. Митрофан с наслаждением сделал несколько затяжек, выпуская дым в открытую форточку. На улице было промозгло – обычный сибирский март, который больше напоминает зиму, чем весну.
Стараясь не шуметь, он перешел в спальню. Сняв со спинки стула свой китель, Митрофан перебросил его через локоть и направился к выходу. У кровати он остановился. Тоня безмятежно спала. Черные локоны рассыпались по подушке. Она совсем не изменилась с первого дня их знакомства – такая же юная, а ведь прошло семнадцать лет. Митрофан в подробностях помнил эту встречу.
Дело было в августе на ипподроме в Горьком. Он еще со своей батрацкой юности любил коней и не упускал возможности отточить свое мастерство наездника. Тут подвернулся прекрасный случай – на конюшню как раз привезли породистого новичка. Митрофан упросил знакомого дать ему испытать рысака.