у него в сознании, словно символ животного страха. Но щупальце тянуло его к источнику света, тот как будто увеличивался в размерах, рос, становился ближе и шире и сверкал в точности как солнце – ясное бело-золотое солнце в водах цвета земного неба. Синее небо и солнечный свет: на Венере не видали ни того ни другого. Разве что здесь, в этом озерце.
Легкие горели огнем. Ослепнув от страха, песка и воды, Рохан и думать забыл, что он человек разумный; в тот момент он вырывался из капкана, словно обезумевший зверь.
Судорожно молотил руками, пока не почувствовал, как в ладонь послушно лег болтавшийся на ремешке кинжал. Сознание просветлело, Рохан сомкнул пальцы и из последних сил направил лезвие вниз, в молочную пелену с проблесками солнечного света, туда, где по лодыжке подбиралось к колену тяжелое щупальце.
Почувствовал, как оно содрогнулось, и ударил снова. Вода вспенилась, бетонное кольцо слегка обмякло. Скорчившись вдвое, ослепнув от света и тьмы, Рохан нанес третий удар, и лезвие кинжала погрузилось в невидимую твердую плоть. На этот раз щупальце ослабило хватку и медленно-медленно ускользнуло прочь.
Рохан пулей взмыл к поверхности вспененной воды, мутной из-за песка, но искрящейся отражениями странного солнечного света, пылавшего на дне озерца. Сделав последнее отчаянное движение, он вынырнул, ухватился за каменный обод и беспомощно завис над бурлящей бездной, спрашивая себя, как скоро щупальце снова до него доберется.
В его запястье вцепилась рука. Две руки. Не поднимая глаз, он стал кое-как выбираться на берег, но сумел только благодаря этим спасительным рукам. Наконец встал на краю озерца, закашлялся, оступился и упал, а потом целую вечность лежал на сухих камнях.
Когда вернулось дыхание, а вместе с ним сила воли, он открыл глаза и увидел две белые ноги в сандалиях и разбросанные вокруг них драгоценные камни. Силы понемногу возвращались. Он стал подниматься и наконец сел перед своим сверкающим богатством, сел и заглянул в лицо стоявшему перед ним существу, незаметно сдвинув ладонь к кинжалу, чтобы в любой момент сомкнуть пальцы на рукоятке.
Лицо квая оставалось надменным, но высокомерие предназначалось не Рохану. Квай смотрел мимо него, в глубины озерца, задумчиво прикрыв желтые глаза третьим веком. Рохан машинально проследил за этим туманным взглядом.
Нет, свет в озерце ему не померещился. Теперь он стал гораздо ярче, гораздо чище; вода взволновалась, прихлынула к поверхности, опустилась и прихлынула снова, теперь выше, оставив на камнях синие брызги; из глубин озерца взметнулся огромный пузырь, вырвался на поверхность и лопнул, и на смену ему пришел свет, сияющий на самом дне, в самом сердце планеты, – холодный, неподвижный и слепящий свет.
– Тебя призвали? – тихо спросил квай.
– Призвали? – непонимающе отозвался Рохан. Тут к нему стала возвращаться былая самоуверенность, и даже перед лицом подводного кошмара он нашел в себе силы рассмеяться. – Призвали? О нет, я сам пришел!
Они