голове у него молниями пронеслось великое множество мыслей. Первая, последняя и самая главная – о драгоценностях. Как же теперь забрать камни, когда из озерца медленно поднимается эта тварь, увенчанная короной из солнечного света? И даже если получится их забрать, как сбежать отсюда? Он был уверен: сейчас световые кольца считай что не движутся, тварь еще не вошла в полную силу, а когда войдет – неизвестно, насколько далеко за пределы Горы разойдется этот свет. Может быть, он выжжет Рохану сознание и парализует разум?
Но тварь не бессмертна. Рохан ранил ее ножом, и тварь его отпустила. Она не укладывается в рамки земной нормальности, но и сверхъестественной ее не назовешь, ведь Рохан ударил ее, и…
Из воды появилась рана – разрез в чешуйчатом боку, – и существо замедлилось, замерло, величественно повернуло залитую сиянием голову, чтобы взглянуть на источник боли. Рохан понял: вот он, его шанс…
Квай ничего не услышал. В застывшем воздухе дважды сверкнул нож: точные и безжалостные удары, чтобы ускорить жертвоприношение, ради которого венерианец явился в обитель своего бога. Рохан знал, куда и с какой силой бить.
Если попасть в правильные места, забвение придет секунды через три. И за эти секунды квай только и успел, что бросить изумленный взгляд через плечо.
Рохан с готовностью подхватил оседающее тело, ловко принял его вес на согнутую руку, тут же распрямился и метнулся вперед.
Идеально рассчитал время. Когда чудовище вновь повернуло к нему увенчанную солнцем голову, Рохан швырнул в нее обмякшее тело квая; на мгновение оно зависло перед гигантской мордой, а потом скользнуло вниз и распласталось на камнях, в лужицах синей воды. Лужицы покраснели.
Рохан не стал смотреть, что бог сделает с поднесенной ему жертвой. Каждая секунда была на вес золота. Быстро, аккуратно, механическими движениями Рохан загребал драгоценные камни и рассовывал их по карманам. Раньше он надеялся, что спустится отсюда с рюкзаком сокровищ, но теперь твердо говорил себе: еще две горсти, еще одна… все, больше ни одной.
Он решительно сунул последние камни в карманы и пополз назад, не вставая с колен, не обращая внимания на синяки и царапины, стараясь не смотреть на квая и чудовище.
Но, оказавшись у ворот, тяжело дыша, он все же оглянулся. Бросил назад единственный любопытный взгляд, прежде чем нырнуть в замысловатую паутину, отделявшую его от свободы. Вот почему квай должен был умереть. Не только из-за сокровищ. Даже если у Рохана было бы время наполнить рюкзак, квай умер бы, чтобы у землянина появилась возможность преодолеть паутину ворот.
Оглянувшись, он увидел, что монстр замер: половина туловища в воде, половина на берегу. Склонив голову, от которой ленивыми кругами расходился свет, он неспешно осматривал распростертого перед ним квая. И тут Рохан заметил одну ошеломляющую подробность. Она не укладывалась в голове. Все это время Рохан предполагал, что жертвоприношения кваев завершаются старым добрым способом: бог пожирает жертву.
Но