ты никому не говори. Это тайна.
– Тайна?! – слезы высохли, и Ренат уже не смотрел в окно – все его существо было направлено на Степана.
Даже близнецы оторвались от пакета. Взяв по банану, братья направились к окну. Лица их выражали предвкушение розыгрыша.
– Что, Ренатик, тоже хочешь воином света быть? – Кирилл говорил, запихивая в рот остатки банана.
Степан продолжал спокойно смотреть на дорогу.
– Туда так просто не попасть. Чтобы быть Воином Света, надо сначала испытания пройти.
Близнецы уже не могли сдерживаться и громко смеялись.
– Ренатик, теперь тебе надо убить дракона и спасти мир!
Кирилл залез на подоконник с ногами, открыл форточку и выбросил кожуру от банана на улицу. Она упала на тротуар как раз перед входом в больничный корпус.
– Ну, о спасении мира говорить рано, для начала надо научиться его не засорять.
Степан смотрел на Кирилла открыто, без осуждения или превосходства, отчего тому стало как-то не по себе. Илья же, наоборот, смотрел на брата с нескрываемым раздражением.
– Совсем спятил? Сейчас опять придут, орать будут, – Илья развернулся и вышел из палаты.
– Нет, не будут, – Степан повернулся к стеклу и смотрел вниз. – Кирилл сейчас спустится и выбросит корку в урну. Да, Ренатик? – и он подмигнул притихшему ребенку.
– Совсем больной?! Разбежался! – Кирилл развернулся и лег на свою кровать. – А, да, забыл, ты же у нас воин света! Вот ты и сбегай, наведи порядок!
Ренат хорошо понимал, что Кирилл поступил плохо. Мама всегда говорила, что на улице мусорить нельзя, и он долго нес палочку от мороженого до урны. Правда ему иногда хотелось ее тихонько выбросить, пока мама не видит, но когда он так делал, ему потом было стыдно и грустно.
Вот и сейчас Ренат посмотрел на лежащую посреди тротуара корку, вспомнил, что скучает по маме, и слезы опять навернулись на глаза.
В это время Степан подошел к кровати Кирилла, взял со спинки его рубашку и, открыв форточку, высунул руку с рубашкой на улицу.
– Считаю до трех – или ты идешь вниз и выбрасываешь корку в мусорку, или пойдешь вниз за своей рубашкой. Только корку все равно выбросишь.
– А если не выброшу, то что?
– То тогда, пока ты будешь подниматься по лестнице, вниз полетит следующая твоя вещь. И так по кругу – будешь всю ночь за своими вещами бегать, пока не научишься не мусорить.
Кирилл спускался вниз, чувствуя сильную обиду и злость. Обидно было, что брат не поддержал, а просто ушел. Обидно, что Ренат, перестав плакать, с обожанием смотрит на Степана. Но больше всего обидно, что какой-то пацан решил его учить.
Где-то в глубине души он понимал, что Степан прав, и ему вдруг нестерпимо захотелось заплакать. Слезы стыда куда лучше слез обиды, но Кириллу было трудно разобраться, отчего так жжет глаза и в горле стоит комок.
Тихонько, пока не видела медсестра, Кирилл выскользнул на улицу и подошел к злополучной корке, взял ее двумя пальцами и бросил в урну. Он чувствовал, что из окна на него смотрят Степан и Ренат,