как глупец согласился помогать ему. Ради его согласия он в тот миг был готов пойти на все, что угодно, но решил рискнуть и выдвинул условие, которое молодой Кэмпбел принял, не раздумывая.
Очень уж простым и легко выполнимым было это условие – мокой хотел лично избрать способ смерти ненавистного им обоим человека, а Джону было все равно, как тот умрет.
«Мой предок, капитан Барракуда, наверняка гордился бы мной!» – гордый собой Джон выпятил грудь и выпрямился, приподнимая подбородок, словно силясь стать похожим на предка.
Тень захихикала, и человек с непониманием вскинул брови. К странному чувству юмора морской твари он, конечно, уже успел привыкнуть, но в этот момент искренне недоумевал.
«Что смешного?»
«Ниччего…» – мокой еще раз хихикнул и умолк, мысленно укоряя себя. Зря, зря он проявил истинные чувства, зря позволил себе посмеяться над этим идиотом! Глупый человек, наивный человек призвал его, уповая на помощь и до сих пор верит в искренность помощника! Смешно. Смешной мальчишка, смешшной ччеловек… Если бы у него было больше ума, он бы додумался узнать больше о своем предке, и тогда ни за что, ни в коем случае не говорил бы и не думал, что тот может гордиться им. Уж чем-чем, а сотрудничеством с морским дьяволом, Барракуда доволен быть точно не мог!
«Бермудсские… осстрова!» – шепнул мокой, и молодой капитан Кэмпбел снова вскинул брови.
– Так что ж ты молчал? Значит, он отправляется на Бермудские?
«Они… его друззья… вссе вмессте…»
– У него есть друзья??? – эта новость изумила его еще больше. Того, что с убийцей кто-то может дружить, он не ожидал, да и вообще был убежден, что у такого человека могут быть только враги.
– Кто они?
«Не ззнаю… Ззнаю… Его жжертва…» – мокой замялся, не зная, как объяснить, да и не испытывая желания тратить слишком много слов на объяснения. Пусть избранный человек изумляется, или ужасается, пусть он делает все, что хочет. Он, мокой, пройдет по своему пути его ногами.
Он тяжело вздохнул и недовольно шевельнулся в теле молодого Кэмпбела.
– Ты чего?
Безмозглый мальчишка всегда проявлял какую-то невнятную заботу о нем, всегда беспокоился о том, что он думает и чего желает. Это тоже невыгодно отличало его от Арчи, которому на желания тени всегда было наплевать.
«Ниччего… ххочу отправитьсся… зза ним…»
Губы самопровозглашенного Барракуды изогнула кривая ухмылка.
– Я тоже хочу поскорее настичь этого ублюдка. Но что поделаешь – приходится выжидать, терпеть! Попробуем поймать его на Бермудских, или хотя бы выяснить, куда…
«Ссххожу… к нему… сснова…» – мокой шевельнулся, намекая что хочет покинуть тело человека. С этим телом он мог позволить себе даже такое, оно не нуждалось в постоянном контроле. Оно итак всецело принадлежало ему, и все мысли этого человека были для него открытой книгой. С Арчибальдом Молле он никогда не был до конца уверен, о чем думает человек.
– Такое чувство, что ты по нему скучаешь.
Ах,