Ивановна задом вползла в палатку, вжикнула «молнией». Вместе с ней вполз холод и запах свежего снега.
– Ну, не так всё ужасно, как могло быть, – бодро объявила она. – Метет, конечно, но ничего такого!..
– Какого такого?! – Петечка рывком натянул непромокаемые штаны поверх двух шерстяных, в которых спал. – Идти нужно. Прямо сейчас.
– После завтрака пойдем, – сказал Володя. – Где Василич?..
– Снаружи. Костер разводит.
– Диман, крикни ему, пусть паек всем выдаст.
– Вроде подсохла, – Алла осмотрела лыжу. – Может, будет держать.
– Алла Ивановна, – на ухо ей сказал Степан. – Вы же понимаете! Мы не дойдем. Вам нужно оставаться, а я за помощью.
Она ничего не ответила, продолжала осматривать лыжу.
– Другого выхода нет, – продолжал Степан.
– Нужно искать выход, – она аккуратно отложила лыжу.
– Вы о чем? – настороженно спросил Володя. Нога у него сильно отекла, стала похожа на бревно, и ему страшно было подумать, что сейчас придется подниматься и идти – много километров по снегу.
Он руководитель группы. Он должен.
Он отвечает за людей.
Самоуговоры не помогали. «Отвечать за людей» он умел – так ему казалось в московском офисе, и в характеристике, данной ему именитым психологом, было сказано, что у Владимира Кравцова присутствуют «ярко выраженные лидерские качества». В палатке посреди гор Приполярного Урала с распухшей, похожей на бревно ногой голодный, замерзший Володя вдруг понял, что «отвечать за людей» он не может, а главное, не хочет!
Он хочет, чтоб его спасли – эти люди или какие-то другие, неважно. Чтобы вдруг кто-нибудь взмахнул волшебной палочкой и оказалось, что все позади.
Крибле, крабле, бумс!.. И он уже в Москве, в чистом, теплом и просторном медицинском кабинете, и над ним склонились заботливые врачи, и ему больше ничего не угрожает, и нужно только принимать заботу и внимание, которые все вокруг готовы оказывать!
Выходит, он слабак и тряпка. Так выходит?!
Но рассердиться на себя тоже не получалось. Для того чтоб сердиться, нужны силы, а их почти не осталось, последние забирала боль, с которой тоже приходилось бороться.
А если он здесь погибнет? Если он так и останется в этой чертовой палатке, а остальные уйдут?! И весной случайная экспедиция найдет его останки, объеденные волками и медведями?!
– Я сейчас тебе еще укол сделаю, – сказала Марина и осторожно вытерла ему лоб, на котором выступила испарина. – Потерпи немножко.
– Марин, побереги обезболивающее. Послушай меня, я знаю что говорю!
– Я тоже знаю что делаю, Алла Ивановна!
На завтрак были галеты с крохотным кусочком сливочного масла и замерзший каменный паштет, который Сергей Васильевич выколупывал из банки большим охотничьим ножом.
– Вкусно! – сказала дура-Женька, слизывая паштет. – Вернусь домой, куплю себе десять банок и сразу съем!.. Вот будет красота!
– Понос у тебя будет, а не красота, – Диман разом проглотил свою